— Давайте.

— Ваш паспорт.

Все утро она стремилась убежать из леденящего гранитного города — но куда и зачем? Подсознательно ей хотелось — несмотря на всю сложность отношений — забраться под крыло папочки и мамочки, забиться, замереть там, спрятаться.

Но сейчас, получив билет на поезд, который отправлялся через двадцать минут, она впервые подумала не бессознательно, а рационально: «Если меня будут искать — а меня будут искать! — и милиция, и приспешники Вадима, которого я, кажется, убила, то они первым делом бросятся к родителям в Ростов. А я вдобавок оставила настолько жирный след: купила на свое имя билет в этот город!»

Но делать нечего. Из Северной Пальмиры в любом случае следовало выметаться.

Поезд оказался заполнен до отказа. Радостные и озабоченные семьи заносили в вагоны чемоданы, заводили туда юных отпрысков. Лето, отпуска, экспресс идет на юг. Через двое суток пути пассажиры, очумевшие от духоты и дороги, высадятся в Новороссийске и растекутся по близлежащим курортным местечкам: Широкой Балке, Анапе, Суджуку, Абрикосовке, Кринице, Джубге, погрузятся в вожделенное Черное море…

Римма села на свое нижнее боковое, сумку под столик засунула. Большое четырехместное купе по правую руку от нее заняло семейство с огромным количеством детей, мал мала меньше. Кроме отца и матери присутствовало юное поколение: парень лет пятнадцати, девочка лет тринадцати и парочка двухлетних близнецов — таковые по правилам РЖД могли путешествовать бесплатно на койках родителей. Вот и поместились они вшестером на четырех местах. Младшие детишки с любопытством поглядывали на Римму; подросток, естественно, зыркнул на нее с вожделением, девочка глядела со смесью ревности и зависти, и только измученные родители, что мать, что отец, восприняли ее словно неодушевленный объект.

Сиденье напротив Риммы пока пустовало. Жаль, что не ей достался этот билет, по терминологии железнодорожников, «верхний боковой». С каким удовольствием она бы опустила сейчас полку, расстелила на ней матрас, залезла и мысленно отгородилась от всего! Но формально верхнее место ей не принадлежало, и оставалось ждать: вдруг явится опаздывающий пассажир.

И тут Римму накрыло. Все события сегодняшней ночи. Все мысли по поводу того, что случилось.

Ей вдруг стало казаться, будто она с разбегу ударилась головой о бетонную стену. Вся ее жизнь, столь интересная и многообещающая, разлетелась на куски и осколки. Вчера она была студенткой престижнейшего вуза культурной столицы. Блестящая карьера маячила перед ней. А сегодня Римма — скрывающийся от правосудия преступник. И она (наверное) никогда больше не вернется ни в институт, ни в Питер, ни на сцену.

Вдобавок она убила человека. Да, то была самозащита. Да, он сам хотел застрелить ее.

Хотя, может, он выжил? Нет, зря она себя успокаивает. Они с матросом искали его на поверхности воды, светили прожектором — и ничего не обнаружили. И она помнит, с каким тяжелым костяным звуком бутылка шампанского ударилась о череп Вадима.

Все эти мысли закружили ее и вылились в настоящую безмолвную истерику. Затем слезы хлынули из глаз. Рыдания сотрясли горло и грудную клетку. Чтобы никто не видел ее рева, девушка рухнула головой на столик и закрылась руками.

Она не знала, сколько продолжался приступ. Но в какой-то момент последние рыдания сотрясли ее тело, она подняла глаза и поняла, что ей стало лучше. Будто вместе со слезами из организма вымылось множество тяжелых дум.

Изменилась и мизансцена вокруг. Во-первых, обильное семейство в четырехместном купе отгородилось от остального вагона простыней, которую развесили с потолка до пола. А во-вторых, прямо напротив нее присел молодой человек лет двадцати шести. С первого же взгляда, сквозь повлажневшие, исплаканные глаза Римме подумалось: «Идиот!» Не в смысле болезни или умственного развития, а совсем наоборот — герой романа Достоевского. Удивительным образом парень оказался похожим, причем одновременно, на одноименного персонажа фильма Пырьева, которого исполнял молодой Юрий Яковлев — и на совсем недавнего героя, сыгранного в сериале Евгением Мироновым. Высокий, чистый лоб, светлые проникновенные глаза, мягкий рот, небольшая бородка. Не спрашивая и ничего не говоря, молодой человек протянул Римме бумажный платок, потом еще и еще один. «Спасибо», — ответила она машинально, а потом сорвалась, вскочила с места и умчалась в туалет.

Умывалась, приводила себя в порядок — и поймала мысль, что хочет не просто восстановить лицо, но и хорошо выглядеть в глазах соседа по мини-купе. Но в плацкарте не забалуешь. Довольно скоро ручку двери задергали, затем злобно застучали. Пришлось из общей комнаты отдохновения выйти и вернуться на свое место. «Идиот» продолжал сидеть напротив, читая серьезную книгу в глухом черном переплете. Глянув на Римму, он протянул ей пластиковую бутылочку с водой:

— Только что купил на вокзале. Не бойтесь, нераспечатанная.

Римма щелкнула крышечкой и сделала три-четыре больших глотка. В этот момент из-за простыни, которой огородилось «большое» купе, вылезли две любопытствующие головенки и стали в четыре глаза рассматривать Римму. Ее спутник сделал им «козу», и они, хихикая, исчезли.

— Знаете, что, — сказал пассажир, обращаясь к девушке, — вода, как мне кажется, вам не особо поможет. Пойдемте покурим?

— Я не курю, — помотала головой Римма, хотя то была не полная правда, — на редких вечеринках или после сложных репетиций она покуривала.

— Да я, если честно, тоже. Только бывают в жизни моменты, когда сигаретка помогает.

Почему-то соседу хотелось доверять. Он, словно добрый волшебник, предугадывал и исполнял ее нужды: платки, потом вода. А вот теперь, после того как он предложил, ей и покурить нестерпимо захотелось.

Она молча встала и пошла по вагону к нерабочему тамбуру. В те времена дымить в поездах дозволялось, в единственном разрешенном месте обычно висела в виде пепельницы использованная консервная банка и вечно толклись курильщики. Но сейчас в сером грохочущем тамбуре оказалось пусто.

Молодой человек предложил ей сигарету, подал огня. Римма закашлялась — давно не курила.

— Ни в коем случае не хочу выспрашивать, что с вами происходит. Лишь замечу, что иногда поделиться своими проблемами с незнакомцем — замечательный способ самоисцелиться. А случайный спутник в поезде — вообще идеальный для этого объект.

— А вы что, психотерапевт? — через силу улыбнулась Римма.

— Не, я по другой части. И с удовольствием расскажу о себе. Зовут меня Паисий Парсунов, лет мне двадцать шесть, скоро двадцать семь. Фамилия странная, да и