переворота и войны на Украине — все это Это катастрофический пример геополитической, дипломатической, военной и разведывательной некомпетентности, который говорит о несостоятельности американских политических, военных, разведывательных и академических институтов.8

Американские элиты сегодня, помимо того, что представляют собой очевидную и реальную угрозу для всего мира, являются одной из основных причин разрушения американской государственности изнутри, прежде всего из-за присущей им неспособности сформулировать по-настоящему важные национальные интересы Америки, а не только потому, что они могут противоречить их собственные личные и особые интересы, и не только потому, что большинство представителей этой элиты не могут определить американскую государственность из-за идеологической злобы, но, скорее, из-за своей полной неспособности изучать и принимать реальность. Подобно Биллу Клинтону, те, кто стоит у руля, имеют о себе грандиозное мнение, обладая при этом довольно посредственными навыками, когда дело касается истинного государственного управления, и средними, в лучшем случае, интеллектуальными способностями. Если когда-либо и требовалось какое-либо доказательство грандиозного интеллектуального провала Америки, то наиболее выдающимся примером может служить американская геополитическая мысль последних 30 лет. Как отмечает Ливен:

На протяжении всего времени дискурс американского истеблишмента (как демократического, так и республиканского) стремился узаконить американскую глобальную гегемонию путем ссылаясь на продвижение либеральной демократии. В то же время предположительно внутренняя связь между экономическими изменениями, демократией и миром была рационализирована такими сторонниками, как неутомимый Томас Фридман из New York Times , который выдвинул (всегда абсурдную, а теперь категорически и неоднократно фальсифицированную) «теорию Золотых арок» предотвращения конфликтов». Эта вульгаризированная версия теории демократического мира указывала на то, что две страны с франшизой Макдональдса никогда не были в состоянии войны. Скромный и жирный американский бургер превратился во всемирно-исторический символ жизнерадостного современного среднего класса, которому слишком многое можно потерять из-за войны».9

После распада Советского Союза и самопровозглашённой «победы Америки в холодной войне» американские академические круги обрушили на ничего не подозревающий мир лавину в лучшем случае второсортных, пафосных академических материалов. триумфальный корм, который, как и нелепая геополитика Фридмана 1996 года, основанная на Биг-Маке, полностью потерял всякую связь с реальностью. В то время как Фридман строил свою «теорию» на основе фаст-фуда, как «Конец истории» Фукуямы, так и «Столкновение цивилизаций» Хантингтона, несмотря на некоторые интересные идеи в последней, ясно продемонстрировали серьезные ограничения американской политической науки как достоверного исследования. взглядов американских интеллектуалов на окружающий мир. Примерно через десять лет после публикации этих работ, в 1992 и 1996 годах соответственно, обе были признаны ложными в своих основных положениях самым драматичным образом, а к 2010-м годам идеи, выраженные в этих широко разрекламированных проявлениях силы американского интеллекта, оказались ложными. выглядело решительно надуманным, если не совсем глупым.

Один из главных американских «специалистов» по геополитике, покойный Збигнев Бжезинский, был вынужден защищать свою политику поддержки сил джихада в Афганистане в том виде, в котором она осуществлялась в 1998 году, в интервью, которое после трагедии 9/9 стало выглядеть весьма своеобразно 11.10 Его выдающийся опус 1997 года «Великая шахматная доска», за который он, как и ожидалось, получил похвалу от той же Участники американского геополитического исследования стали неактуальными к 2007 году, о чем свидетельствует Мюнхенская речь Владимира Путина, в которой он отверг наднациональные усилия США по гегемонии и заявил, что «недопустимо, чтобы одна страна, Соединенные Штаты, расширяла свою юрисдикцию за пределы своих национальных границ»,11 и положило начало российскому сопротивлению. Трактат Бжезинского был не чем иным, как набором клише, принятия желаемого за действительное и крылатых геополитических фраз, как и большая часть того, что выходит из глубоких уголков американской геополитической науки и аналитических центров, которые, тем не менее, получают широкое признание.

Даже придя к правильным выводам, как это сделал Сэмюэл Хантингтон по поводу упадка Запада, Хантингтон предостерег, что этот упадок был лишь относительным.12 Идея о том, что Запад в целом, вместе с США как его фактическим лидером, может взорваться, даже не приходила в голову многочисленным американским учёным, чьи идеи преподносились как вершина американской геополитической и управленческой проницательности, без большое внимание уделяется полному разрыву связи между причиной и следствием в большинстве из них. Историческая причинность никогда не была сильной стороной американской геополитической мысли, которая была хороша в создании прежде всего корыстных повествований или программ, а не реальных исследований, причем многие из них содержали мало знаний о формирующих геополитических факторах, таких как реальная экономика, реальная национальная мощь и реальные знания. своих подданных, будь то Россия, Китай или более крупные явления, такие как война или культура. Это не означает, что попыток исправить или пересмотреть те нарративы, которые считались идеями, не предпринималось. Это было бы в высшей степени несправедливо по отношению к некоторым американским мыслителям, таким как Дэниел Ларисон, которые пытались подвергнуть сомнению в высшей степени ложное повествование о нынешнем превосходстве Америки в международных делах как о чем-то если не постоянном, то, по крайней мере, очень прочном и даже если и снижающемся, то лишь делать это в медленном темпе и подконтрольно.

Генри Киссинджер, один из самых уважаемых дипломатических старейшин Америки в Соединенных Штатах и на Западе, долгое время пользовался уважением американской политической элиты. Но постоянные геополитические банальности Киссинджера не могли скрыть тот простой факт, что он был, как заметил Томас Мини, «гораздо менее выдающейся фигурой», чем верили его сторонники, его критики и он сам».13 Миф о проницательности Генри Киссинджера является типичным примером того, как американский пиар слишком активно продвигает аналитиков, которые продвигали одобренную программу, но которым явно не хватало выдающихся умов, реальных выдающихся деятелей, способных на грандиозные достижения. Это сформировало американскую внешнюю политику после катастрофы войны во Вьетнаме. В конце концов, Киссинджер — всего лишь еще одна американская исключительность, ошибочно названный «реалистом», несмотря на то, что даже этот термин стал абсолютно бессмысленным среди множества других ярлыков, усложняющих дело, скорее всего, с целью умножить академические синекуры в американской политической жизни. область науки и международных отношений. Как утверждает Мини:

После ухода с поста Киссинджер также редко оспаривал консенсус, не говоря уже о том, чтобы предлагать неудобные оценки, характерные для дальнейшей карьеры Джорджа Кеннана, который предостерегал президента Клинтона от расширения НАТО после распада Советского Союза. Поучительно сравнить инстинкты Киссинджера с инстинктами истинного реалиста, такого как политолог из Чикагского университета Джон Миршаймер. Когда холодная война закончилась, Миршаймер был настолько привержен принципу «баланса сил», что выдвинул поразительное предложение разрешить распространение ядерного оружия в объединенной Германии и по всей Восточной Европе.