С этим Кристине пришлось согласиться. Правда, она всё равно осталась недовольной. С её точки зрения мы слишком уж сильно привлекали к себе внимание.

— А если тебя заинтересует память тела, — сказал я, чтобы перевести разговор в другое русло, — то с этим можно обратиться к Мишелю. Он, при помощи своего гипноза, в своё время мне здорово помог. Правда, нужно будет ему довериться и до некоторой степени открыться. С этим, мне кажется, у тебя могут быть трудности.

Кристина не на шутку задумалась. Она даже со мной была скрытной. Кто знает, какие тайны хранила её предшественница, первая владелица этого тела… Весьма шикарного, надо заметить. Которое за минувший год сделалось только краше.

Я обернулся на звук открывающихся ворот. Тронул за локоть задумавшуюся Кристину, и мы отошли с дорожки в сторону, уступив место автомобилю Полли. С ней в салоне сидело ещё трое самоубийц: Мишель, Анатоль и Андрей. Впрочем, когда Полли не психовала, она водила вполне прилично.

Гости прибывали ещё долго. Как всегда, прибыл почти весь род Барятинских — люди, которых я, большей частью, уже успел запомнить, хотя к некоторым лицам всё ещё приходилось присматриваться. Поскольку мы с Кристиной стояли снаружи, то мы же первыми всех и встречали. И далеко не сразу до нас дошло, как это выглядит. Видимо, уже завтра весь Петербург будет обсуждать нашу грядущую помолвку.

— Будет скандал, — заметила Кристина. — Белый маг и чёрный маг! Газетчики наверняка добавят к этому: «рука об руку», и прочую пошлятину.

— Да пусть их скандалят, — поморщился я. — Переживём, не впервой… О! А вот этого орла я хорошо помню.

Ко мне приближался, широко улыбаясь, пацан, ростом уже выше моего плеча. С прошлого года он заметно подрос, да и вообще, кажется, дурака не валял. В каждом движении ощущалась спокойная уверенность, плавность, свойственная людям, которые не чураются серьёзных тренировок и знают, чего ожидать от своего тела.

Но вот причёска заставила меня закатить глаза, ничего не мог с собой поделать: волосы с боков обриты, а на затылке — коса.

— Здравствуй, Костя! — поздоровался пацан.

— Добрый день, Михаил Алексеевич, — протянул я ему руку. — Рад видеть вас в добром здравии.

— О, ты запомнил, как меня зовут! — рассмеялся мальчишка, которому год назад я дал потрогать свою цепь.

— А ты запомнил мои слова.

Вместо ответа Михаил — ещё один Мишель — высвободил руку и призвал личное оружие. Им оказалась сабля. «Тела» у сабли пока не было, но вполне устойчивое энергетическое образование имелось.

— Молодец, — похвалил я.

— Как насчёт тренировочного поединка? — Глаза у пацана засияли ярче сабли.

Я вспомнил все свои тренировочные поединки за минувшую неделю и едва сдержался, чтобы не поморщиться.

— Может, позже, — уклонился от прямого ответа.

Матушка Михаила шла поодаль от своего сына. С немым укором покосилась на саблю. Похоже, все семейные войны по поводу нового курса, взятого Михаилом, у них уже отгремели, и молодость победила. Со мной женщина поздоровалась вежливо и даже доброжелательно.

Последними прибыли самые именитые гости сегодняшнего вечера — императорская чета.

— Мы надолго не задержимся, — сказал Его величество, когда мы покончили с приветствиями. — Право, не хочется смущать ваших гостей и перетягивать внимание на себя.

— Его Величество, как всегда, излишне вежливы, — с улыбкой сказала императрица. — На самом деле его зовут дела. В последнее время он только и делает, что работает.

— Это, быть может, не всем очевидно, но сейчас далеко не самое мирное и спокойное время для нашего государства, — вздохнул император.

— Понимаю вас, — с чувством сказал я.

— Понимаю, что понимаете, — в тон мне ответил император. — И всё же, я не мог позволить себе пренебречь вашим приглашением. Кроме того, было бы несправедливо оставить без подарка вашу сестру.

— Ах, да! Спасибо за самолёт, — спохватился я. — Прекрасный подарок!

— Уже опробовали?

— Ещё как! Похоже, у меня появилось новое хобби.

— Только прошу вас, Константин Александрович, будьте осторожнее, — вмешалась императрица. — Нет ничего страшнее и нелепее, чем гибель такого молодого и многообещающего человека, как вы.

— Полагаю, мне особо нечего бояться, — усмехнулся я. — Как все, вероятно, знают, родовая магия защищает меня от падения.

— Верно. Вот только иной раз ваша родовая магия не срабатывает.

Я помолчал. Н-да… Её величество — невероятная женщина. Вроде бы говорит всегда так просто, едва ли не легкомысленно. Только вот ни разу ещё не было такого, чтобы за её словами не таилось нечто гораздо большее.

Ответить я не сумел, только кивнул, показав, что понял и принял совет. И мы пошли в дом.

Народу в гостиной собралось не меньше, чем на бракосочетании Нины. А с учётом шестерых охранников императорских отпрысков — даже больше. Стоял шум голосов, кто-то смеялся. Надя отдувалась за обоих именинников, улыбаясь направо и налево.

Но как только императорская чета вступила в помещение, сразу же сделалось тихо. Потом все, как один, мужчины поклонились, а дамы исполнили реверансы.

— Приятно видеть в одном месте столько достойнейших белых магов, — произнёс император так, как умел только он: вроде бы негромко, но даже сидящий на крыше флигеля голубь наверняка разобрал каждое слово и замер, чтобы шорохом перьев не нарушить величественную речь. — И тем более приятно, что все присутствующие здесь выше предрассудков. Что чёрный маг чувствует себя в этом доме так же свободно.

Император обернулся, и зардевшаяся Кристина машинально сделала шаг вперёд — тут же превратившись в объект пристального внимания всего рода Барятинских.

— Мы — люди, — повысил голос император, и откуда-то ему откликнулось эхо. — Мы провозгласили себя царями природы, опираясь на свой разум. И благодаря разуму мы можем разделять сферы своей жизни. Быть противниками в политике, но друзьями в светском обществе. Мы способны понимать, что политическое противостояние белых и чёрных магов необходимо для гармоничного развития и уверенного существования нашего общества. Символом и гарантом чего призван быть я. — Император тронул висящую на груди жемчужину, наполовину белую, наполовину чёрную. И все опять склонились перед ним. — Для существования и развития всего нашего мира должен соблюдаться тот же баланс. Я рад, что все присутствующие это понимают.

Присутствующие разразились аплодисментами. Тем, кто с удивлением посматривал на Кристину снаружи дома, стало ощутимо стыдно, они прятали взгляды. Дед нахмурил брови и сжал губы. Отмахнуться от слов императора ему было невозможно, но и принять новый курс всем сердцем, вычеркнув оттуда долгие годы предрассудков, он просто так не мог.

Грустно, конечно, смотреть на человека и понимать, что его время ушло. Что мир продолжает вертеться с бешеной скоростью, а он — не успевает. Крутит головой невпопад, ничего не понимает и только злится на эту бессмысленную для него канитель. Но радует то, что дед это осознаёт. Почему и не пылает энтузиазмом насчёт продолжения своего заседания в Ближнем Кругу. Ему нужен преемник, адекватный белый маг.

Впрочем, как выяснилось вскоре, эффектная презентация Его величеством чёрного мага Кристины Алмазовой была на сегодня не последним ударом для главы рода Барятинских. Как только смолкли аплодисменты, под светом невидимых софитов засияла Её величество императрица.

Глава 17

Отряд — к оружию!

— Мой супруг готов любой праздник свести к разговорам о политике, — сказала Её величество таким нарочито легкомысленным тоном, что все невольно заулыбались. — И хоть бы слово о том, ради чего мы все здесь собрались, право!

Тут она укоризненно посмотрела на супруга, а тот горестно вздохнул и опустил голову. Казалось, они эту сцену отрепетировали специально. Артисты, блин…

И, кажется, я в своём предположении не ошибся. Нарочитая театральность вступления послужила прелюдией ко второй части. К главной.

В руках императрицы возник конверт из плотной тёмно-коричневой бумаги, заклеенный сургучной печатью — очень похожий на тот, что император недавно вручил Мишелю.

— Сегодня отмечают день рождения двое молодых людей, которых без преувеличения можно назвать надеждой и опорой государства Российского. И если Константину Барятинскому мы уже сделали подарок, то Надежда Барятинская осталась нами необлагодетельствованной. А это, по нашему мнению, вопиющая несправедливость. Впрочем, как и несколько пренебрежительное отношение светского общества к представителям артистической профессии.

Надя побледнела. Да, она собиралась всерьёз заявить