А я как мотылек, которого манит огонь.

И не только я.

– Но что же стряслось с Финнли?

Хоуп подтягивает колени к груди и утыкается в них подбородком. Мне кажется, она хочет что-то добавить, однако Хоуп еле слышно вздыхает. Все «как?» и «почему?» мы додумаем сами.

– А еще, Алекса…

Та цепенеет, заслышав свое имя, и я догадываюсь, что Хоуп произнесет дальше.

– Это Касс, да? Тот самый? Из твоих галлюцинаций?

Алекса стискивает зубы – выдавать свой секрет она не собирается. Что, заключаю я, означает «да».

– А остров – хуже некуда! – громко восклицает она.

Наверное, ее голос разбудил даже жуков из храма.

Мальчики вскидывают головы, после чего вновь замирают. Ноль внимания.

Не той реакции, судя по всему, добивалась Алекса.

Она вдруг вскакивает на ноги и принимается сбрасывать с себя одежду.

– Ты что творишь?! – громким шепотом пытаюсь ее остановить я.

Безуспешно.

А теперь мальчики смотрят, можно не сомневаться. Алекса злобно скашивает на них глаза и, разогнавшись, бросается в прибой. Когда на берег накатывает огромная волна, Алексу накрывает с головой.

Глаза пощипывает от слез. Не представляю, что нашло на Алексу, но ее выходка совсем не похожа на романтический ночной заплыв.

– Алекса! – кричу я и бегу к воде.

Хоуп следует за мной по пятам.

Но Алекса не появляется.

Тела равно или поздно всплывают. Я лишь надеюсь, что Алекса будет жива. Перед внутренним взором проносятся репортажи о Кирибати, сотни тысяч трупов. Несколько дней назад я любому Волку – каждому из Стаи – пожелала бы захлебнуться и утонуть. Или умереть любой другой смертью.

Но не сейчас.

Мы с Хоуп забираемся в соленую воду по плечи. Из-за волн нам сложно удержать голову на поверхности, что уж говорить о том, чтобы искать Алексу в темноте. Нас уносит все дальше от берега. Кажется, Алекса судорожно хватает воздух ртом где-то сзади, близко, но не настолько, чтобы до нее дотянуться. В отчаянии вслушиваюсь в ее вздохи и боюсь, что они оборвутся, оставляя мне лишь тишину. Вспоминаю, как узнала – в те времена, когда у моих друзей были дома и собственные бассейны, – что тонущие уходят под воду почти беззвучно. Но эта мысль меня не утешает.

Что-то почти невесомое касается моего запястья, и я содрогаюсь – только не медуза, пожалуйста-пожалуйста, я ненавижу их! – но кожу не обжигает болью. Легкое прикосновение превращается в стальную хватку, а затем чья-то вторая рука помогает мне удержаться на плаву. И это не Хоуп: обладатель рук слишком сильный и чересчур самоуверенный.

Темные волосы, светлые глаза – самый пугающий из трех парней. Взгляд мечет молнии, не имеющие ничего общего с тем, как бережно, даже нежно, он меня поддерживает.

– Алекса! – кричу я, когда мы замираем в преддверии очередной волны. Мы находимся на приличном расстоянии от нее, но нас все равно уносит в сторону. Хватка темноволосого крепчает.

– Спаси Алексу! – прошу я и случайно набираю в рот воды, которую сразу выплевываю. – Я хорошо плаваю.

Темноволосый меня не отпускает. И, честно говоря – в чем я ему, конечно, не признаюсь, – я рада. Я давно не плавала в океане, тем более ночью, и я никогда не оставалась одна в бушующем прибое.

– Ее вытащит Касс, – говорит темноволосый. – А другая… она уже на суше.

Тон у него суровый, под стать выражению его лица, однако его руки продолжают бережно удерживать меня над водой. Пожалуй, темноволосый предпочел бы сейчас сидеть у костра и распивать с друзьями ром.

– Никто не просил вас за нами бросаться, – заявляю я, прекрасно понимая, насколько неблагодарно это звучит.

Но в свете нашего недавнего раздела территории я не хочу, чтобы они сочли нас беспомощными девицами. Опять накатывает волна, и мы используем ее, чтобы приблизиться к берегу.

– Ах, разве нет? – На губах темноволосого появляется намек на улыбку. – Может, ты и не просила.

Объяснить он не удосуживается, но я понимаю намек. Алекса отчаянно стремилась привлечь их внимание еще до того, как полезла в океан. А сейчас она сидит на песке возле Хоуп, съежившаяся и дрожащая. Наверное, Касс до сих пор питает к ней некие чувства, если именно он вытащил ее из воды, хотя их недостаточно для того, чтобы остаться рядом. Интересно, прошел ли он в итоге ее «проверку»?

На мели темноволосый наконец-то выпускает меня из своих железных объятий. Он идет вперед, не дожидаясь меня. Стекающие по голой спине и ногам капли поблескивают в лунном свете.

– Погрейтесь у нашего костра, – бросает он через плечо.

По мере того как я выхожу из воды, гордое желание отказаться меркнет. Их костер гораздо больше нашего: он сияет так, что рядом с ним можно обгореть, как на солнце.

Песок липнет к ступням, щекочет пальцы и остается на лодыжках. Догонять темноволосого я не собираюсь. Да, огонь прогрел воздух, но я подозреваю, что, как только мы всемером устроимся вокруг него, нас настигнет холод, причем совсем иного рода.

И я не ошибаюсь.

Устраиваюсь подальше от костра и от остальных – ближе к океану, а не к джунглям. Одна. Пока что ничего не происходит. Хоуп успевает заснуть, Алекса лежит рядом с ней и, тихо закипая, бросает пронзающие взгляды на Касса и компанию.

Парни игнорируют ее.

Начинаю листать руководство по выживанию. Остров, храм, мой отец… все то, что мы здесь нашли, не имеет никакого смысла. На каждом рисунке выискиваю шифровки, изучаю истрепанные страницы – ищу подсказки, вдруг я раньше что-то упускала. Бесполезно. Я ничего не разгадаю без ключа.

Открываю книжку в самом начале.

Для тех, кто идет стезей добродетели, – гласит надпись на титульном листе, – для тех, кто действует медленно и уверенно, для тех, кто творит благо и процветает.

Вышеперечисленными принципами отец руководствовался всегда. Я никогда не встречала более сосредоточенного, терпеливого и надежного человека, чем он. Постепенно его принципы стали и моими.

Идти стезей добродетели.

Действовать медленно и уверенно.

Творить благо и процветать.

Я стараюсь, чтобы он мной гордился.

Рядом падает свернутая пара черных штанов. Захлопываю книжку и поднимаю голову. Вижу мистера Темные-Волосы-Светлые-Глаза и по совместительству моего спасителя. Он переоделся в свежую черную футболку и узкие серые брюки – кажется, такого же кроя, как и те, что лежат на песке.

– Надень, а то замерзнешь.

Он не особо дружелюбен, однако и обратного о нем не сказать. За последний час со мной впервые кто-то заговаривает.