В гостиницу Федя с Ликой вернулись, когда уже темнело, голодные-преголодные. Переоделись, спустились в столовую, где в такой час оказались единственными посетителями.

— Нагулялись? — добродушно поинтересовалась у них хозяйка, вслед за сметенным с тарелок обедом подавая десерт.

— От души! — честно ответила Лика. — Те, кто отдыхают здесь летом, вряд ли даже представить себе могут такое море.

— Море — оно прекрасно в любую погоду, — согласилась хозяйка. — И всегда умеет быть разным.

— Ну, летом-то! — Лика так и не смогла достичь своей главной цели, ради которой она сюда приехала: узнать о дальнейшей судьбе Анжелкиного тела. На штормовой набережной сегодня просто не с кем было об этом разговор завести. И теперь она попыталась использовать свой последний шанс: — Летом здесь тишь да шелковая гладь. Я тут, гуляя, заметила уцелевшую с лета вывеску «спасатели», так даже странно как-то сделалось, честное слово. Разве может на летнем и ласковом море хоть кто-нибудь нуждаться в этих услугах? Не говоря уже о том, чтобы реально утонуть?

— Ну не скажите, — оживилась женщина, вселяя в Лику надежду. — Я присяду к вам за столик, можно?

— Конечно!

— Так вот, — хозяйка устроилась поудобнее. — Не далее как в начале этого лета у нас случай был. В полиции потом еще про открытие сезона печально шутили. Девушка одна. Те, кто ее видел, говорят, что очень молоденькая и хорошенькая. Купаться пошла. Правда, она не сама утонула, а утащили ее под воду, буквально на глазах у множества свидетелей.

— Это как? И кто? — Лика даже слегка растерялась, услышав такую неожиданную версию.

— Да я всех-то подробностей не знаю. Но в общих чертах было так: плавала она в стороне от всех, почти уже в районе промзоны. Стеснительная такая, наверное, была. И вдруг начала звать на помощь. Была бы поближе, так, может, ей еще и успели бы помочь. А так… Пока добежали, от нее уже одни пузыри по воде. Ну, стали после этого хотя бы тело разыскивать. Не скажу, сколько искали, но нашли точно не в этот же день, а гораздо позже: тело сразу течением подхватило и унесло. Ну, утопленница и утопленница, мало ли, в холодной-то воде ногу судорогой свело. Документы у нее были оставлены на берегу, так что опознали ее, и вроде можно было дело после этого закрывать. Да потом слушок прошел, что не все с этой девочкой так просто. Следователя насторожили синяки у нее на ногах, как будто перед самой смертью кто-то ее крепко за них схватил.

Лика взяла стакан, сделала глоток компота, пытаясь скрыть волнение. Так дело что, до сих пор еще не закрыто?! И весь этот ужас не позади?! А женщина продолжала рассказывать, даже не подозревая, насколько быстро у ее слушательницы сейчас колотится сердце и насколько руки холодеют, еле удерживая стакан. Лика поставила его, чтобы не уронить.

— Так вот, синяки обнаружили. А еще выяснили, где эта приезжая девочка останавливалась — хозяин ксерокопию с ее паспорта снял. Роскошные, надо сказать, она сняла себе апартаменты.

«Быстрее! — хотела крикнуть Лика. — Да быстрее же ты рассказывай, иначе с ума меня сведешь!»

— Ну, и когда пришли на эту виллу, чтобы вещи ее оттуда забрать, то обнаружили, что замок-то на двери взломан. А внутри поймали двух каких-то головорезов!

— Да что вы! — ахнула Лика, сразу догадавшись, кто это мог быть. И женщина подтвердила ее догадку:

— Выяснилось, что это коллекторы какого-то банка, которому глупышка задолжала целую кучу денег! Слышала я, что она сама из детдома была. Вот, наверное, и захотела хоть немного красиво пожить. Взяла на это кредит. А с чего отдавать-то? Об этом она, глупенькая, не подумала. А они, значит, пустились за ней по следу долги выбивать. Нашли ее здесь — у этих волков работа такая, суметь выследить жертву! Ну, и утопили в отместку, да чтобы, значит, другие боялись тоже так поступать. Они, конечно, все отрицали. Заявляли, что сами только приехали и хотели с ней побеседовать. Да следователь не дурак, обыскал перед этим дно и нашел там затопленный акваланг, незадолго до того у кого-то из дайверов похищенный. Тут у него все и сложилось: девочка купалась, а один из этих злодеев к ней с аквалангом подплыл, схватил ее за ноги да и на дно уволок. Она вырывалась, кричала, на помощь звала. А все, кто это видел и слышал, подумали, что она просто тонет. Ну ведь и правда, как тут что сообразишь?

— И что потом? — спросила Лика, так как хозяйка умолкла.

— А что могло быть? Арестовали этих двоих, но потом, говорят, выпустили, за недостаточностью улик. Никак их с девочкой связать не удалось. Ни следов их на акваланге не обнаружили, ни по времени их прибытия что-то там не совпало. В общем, всем понятно, что именно произошло и как это было, а доказательств по закону никаких! Одно утешает: наши мужчины тут, говорят, этим двоим после их освобождения объяснили, что в нашем городе им лучше никогда больше не появляться. Ни по делу, ни просто так. А гибель бедной девочки так и признали несчастным случаем.

Лика снова взялась за компот. Господи, обошлось! Как бы только теперь, после того, как волнение скрыть ухитрилась, еще и не выдать своего безумного облегчения. От которого сейчас хотелось просто вскочить и орать, орать до изнеможения.

— А с этой девочкой что потом было? — неожиданно подал голос Федя. — Куда же ее?

— Да говорят, в ее родной город послали известие о том, что с ней случилось. Вот тогда и выяснилось, что выросла она в детдоме и родственников у нее никаких. Но кто-то там собрался, приехал ради нее. Увозить не стали, здесь и похоронили, на местном кладбище. Вот такие у нас тут дела иногда творятся, — женщина вздохнула. — За точность своего рассказа не ручаюсь, сама ведь все слышала уже из десятых уст, но в общих чертах так и было. Хотя, возвращаясь к началу нашего разговора: честно сказать, я не думаю, что в этой истории спасатели смогли бы помочь.

— Наверное, нет. Не тот случай, — согласилась Лика.

Тут в столовую вошли еще посетители, и хозяйка удалилась, спеша им навстречу. Принялась хлопотать, накрывая столик. А Лика с Федей, теперь без особого аппетита, ковыряли ложечками фруктовое суфле. Пока Федька неожиданно не предложил:

— А давай тут еще на денек задержимся? Найдем эту девочку и отнесем ей на могилу цветов?

Лика даже не стала спрашивать, с чего вдруг у него возникло такое желание. И так было понятно, что недавнего детдомовца затронула судьба такой же, как он, одиночки. Так что просто согласно кивнула в ответ:

— Давай, если хочешь. Надо только узнать, где тут находится кладбище и как эту девочку звали. Чтобы мы хоть представляли, кого нам искать.

«Агафью Молчанову!» — едко подсказал ей внутренний голос.

— Агафья Молчанова! — на следующий день ответила им с Федей кладбищенская торговка цветами. — Сейчас-то ее перестали навещать, а летом, бывало, захаживали.

— Кто? — удивилась Лика. — Нам сказали, что она была сиротой.

— А вот такие же, как вы, просто добрые люди. Спрашивали, брали букеты и шли. Я-то здесь постоянно торгую, так что все перед моими глазами проходит.