Дрожу, позволяя Тимуру прикусить кожу на шее по линии роста волос, и откидываю голову ему на плечо.

— Нас могут увидеть…

— Плевать, — затыкает он мне рот поцелуем.

Проходится пальцами по бедру, сдвигает трусики в сторону и врывается в меня одним жёстким, глубоким толчком. Мы синхронно стонем, сплетаясь языками. Меня окатывает горячей волной чувственности и стыда.

Занимаюсь сексом в ресторане. Без защиты. В одежде! С человеком, который, без сожаления уничтожил мою привычную жизнь! И кайфую! На каждый толчок члена взрываюсь от ощущений и кусаю губы, чтобы не стонать.

Тимур дёргает платье с груди вниз.

— Какие они охрененные, — сжимает он полусферы. — Я обязательно их трахну. И ротик твой трахну… Катя, — хрипя, несчадно и ритмично он врывается в мое тело. — Я не выпущу тебя из кровати. Привяжу….

Не выдерживаю. Горло само начинает издавать звуки! Потому что мне много! Всегда думала, что люблю нежный размеренный секс, но вот сейчас царапаю ногтями стену и сознаюсь, что обожаю, когда меня имеют. Сминают. Безжалостно и не стесняясь натягивают на член. Короче, какой-то фигней я раньше в жизни занималась!

Слышу где-то сбоку шокированное «ой» и совершенно неожиданно от мысли, что меня трахают прилюдно, «взлетаю». Голова становится пустой и ватной, тело окатывает волнами удовольствия. Меня трясёт от голодного, сильного оргазма, который рождается в точке, куда бьет член Кирова, и взрывается фейерверком в затылке.

— Ооо, — стонет Тимур, — не сжимай меня так, девочка, ты слишком тесная. А я не… черт, ммм…

Не понимаю намеренно или нет он это делает, но в следующее мгновение я чувствую внутри себя горячий толчок спермы. Ее очень много… По-привычке считаю в голове день цикла. Нет, даже если бы я могла забеременеть, то не сегодня. Мне жаль? К моему ужасу — да!

— Никого так сильно в жизни не хотел трахнуть, как тебя, — довольно хрипит Киров. — Катя…

Разворачивает меня к себе лицом и коротко целует. В бровь, в нос, в губы.

— И капец как сильно хочу снова.

— Ты за этим меня сюда пригласил? — Прокашливаясь, задаю вопрос. Не могу сказать, что его признание мне не льстит, но это немного не то, что желает слышать женщина после близости с мужчиной.

Тимур отстраняется. Застегивает штаны, молча подаёт мне со стола салфетки и сам помогает вытереть от спермы бедра.

— Примерно за этим, — наконец, отвечает мне. — Только порядок действий сбился.

Я краснея, поправляю белье и одёргиваю платье.

Сердце трепещет, заставляя по-девичьи фантазировать о том, что там, обычно, до секса бывает? Признания в любви? Мне с трудом представляется, как Киров кому-то признаётся в любви. Вот наорать, поиметь, практически изнасиловать женщину возле стены — это его стиль.

— Иди сюда, — манит меня Тимур обратно на диван.

Сажусь, не понимая, как теперь правильно себя вести и вдруг чувствую, что в сумочке вибрирует телефон. Настойчиво так. Даже тревожно.

Достаю его и сжимаю в руках, уставившись на неизвестный номер.

— Ответь… — Хмурится Киров. — На громкую поставь.

— Алло… — нажимаю клавишу «принять вызов».

— Екатерина Максимовна? — Доносится из динамика молодой незнакомый мужской голос.

— Да, — отвечаю с опаской, — это я.

— Участковый беспокоит. На вашей даче произошло возгорание. Соседи уже вызвали пожарных. Приезжайте.

Глава 24

Тимур

— Что думаете? — Тихо отвожу в сторону командира пожарной бригады.

Он морщится, поправляя каску.

— Поджог. Без вариантов. Ну нечему там возле сарая самовозгораться. Думаю, что дом вообще трогать не хотели. Огонь случайно сначала на дрова перекинулся, а потом на веранду.

— Есть кому это все убрать, — киваю на дымящиеся развалины.

— Я спрошу, — пожимает плечами. — Может быть, мужики пошабашить захотят.

— Ты спроси, я не обижу, — обещаю многозначительно. — И дело это ментам правильно передай…

Катя одиноко сидит на обугленных порожках веранды прямо в вечернем платье и разговаривает по телефону.

— Да, Ляля, — говорит расстроено, — нужно на ночь проверить не вздут ли животик. Иначе сам не уснёт и тебе спать не даст. Не знаю, во сколько приедем, ждём участкового. И ванночку он любит погорячее. Градусов сорок. Там в ванне на стиральной машине лежит уточка. Термометр…

Забираю у неё из рук телефон и сбрасываю звонок.

— Я же объясняла…

— Катя, у неё таких семеро по лавкам, — перебиваю. — Она знает, как обращаться с детьми.

Катя судорожно выдыхает и закрывает лицо руками.

— Нужно как-то маме объяснить про дом. Я не знаю как. Она три раза звонила. Соседи уже сообщили. А ещё она про развод не знает. И вообще… — всплескивает руками. — Куда я теперь? Может быть, квартиру первое время сниму. Не понятно, что с работой…

— Не понял… — опускаюсь перед ней на корточки. — Какую ты собралась снимать квартиру?

— Ну я же не могу с вами… — начинает расстроено.

— Что не можешь? — Повышаю голос и тут же одёргиваю себя. Ну совсем не время орать на девчонку. Да и наорался сегодня уже…

Нащупываю в кармане заготовленную бархатную коробочку и достаю.

— Место и ситуация, конечно, так себе, — прокашливаюсь, — я хотел в ресторане. Катя, Катюш… — горло перехватывает, а сердце разгоняется от волны паники. Как мужики это делают? — Выходи за меня.

Распахиваю коробочку с кольцом..

— Что? — Немеет Катя, открывая одновременно рот и глаза.

— Соглашайся, — сжимаю ее колени. — Демьяну нужна мама. Ты — отлично справляешься. Думать ни о чем не придётся до конца жизни. Работу эту в задницу. Все вам оставлю.

— Я не знаю, что говорить, — качает головой Катя.

Переводит взгляд с меня на кольцо и обратно.

— Просто скажи «да», — прошу ее.

Как в этом ещё ответе можно надавить? Действительно дома запереть…

— А мы ? — Заглядывает в глаза. — Что будет между нами ?

— А что будет? — Начинаю я нервничать, потому что к признаниям в чувствах не готов. — Жизнь, еда, постель, дом ребёнок? Этого мало?

— Каждому своё, — пожимает плечами. — Просто ты снова предлагаешь мне тюрьму.

— Ну какая тюрьма? — Вспыхиваю и начинаю мерять шагами дорожку.

Хотя, выглядит предложение, действительно, так себе на правый взгляд.

*