несколько минут вышел и проговорил недовольно:

— Старец просил пройти…

— То-то!

Гороховый прошел через анфиладу комнат и оказался в жарко натопленном помещении.

На круглом столе стоял пышущий жаром самовар, в углу расчесывала волосы толстая полуодетая женщина.

Сам Распутин в полурасстегнутой шелковой рубахе сидел в глубоком кресле с резной спинкой.

Он исподлобья посмотрел на вошедшего своими маленькими острыми глазами и проговорил:

— Говоришь, Иван Карлыч тебя прислал?

— Так точно.

— И чего он от меня хочет?

— Во-первых, Григорий Ефимович, он вам велел передать вот это… из рук в руки, как говорится…

Он протянул старцу пухлый конверт.

— О, это я люблю! — Распутин взял со стола нож для разрезания бумаг, вскрыл конверт, достал оттуда пачку денег, пересчитал. Затем поднял на гостя взгляд: — Это все?

— Это, Григорий Ефимович, аванс.

— Аванец, говоришь?

— Так точно. Если вы сделаете то, о чем говорили с Иваном Карловичем, я еще столько же принесу.

— Столько же? А может, побольше?

— Можно и побольше. Вы, главное, дело сделайте.

— Насчет этого можешь не сумлеваться. И Ивану своему Карловичу так и передай — если я обещаю, я непременно сделаю. Матушка меня слушает!

Он отделил от пачки несколько бумажек, повернулся к полуодетой женщине и протянул ей:

— Как тебя… возьми, помни мою доброту!

Затем снова взглянул на горохового:

— А ты что сидишь? Чего ждешь? Можешь идти!

Валерий Маринетти вошел в комнату для допросов, огляделся и сел перед столом.

Прошло пять минут… десять… никто не появлялся.

Валерий чуть заметно усмехнулся уголками губ.

Все понятно — его психологически готовят к допросу. Любой другой человек на его месте начал бы нервничать, злиться, утратил бы самообладание. Но только не он. Он сам — большой мастер прикладной психологии, и простым полицейским с их кустарными методами не вывести его из себя!

Он подождал еще пять минут.

Нет, они не добьются своего. Он спокоен, спокоен… спокоен, как тихое лесное озеро…

Хотя в глубине души он все же с каждой минутой волновался все больше и больше.

Зачем вообще его вызвали в полицию?

Из-за «Общества «Остров»? Но они не делают ничего противозаконного, обычный психологический тренинг, каких на каждом шагу десятки…

Наконец, дверь открылась, и в комнату вошли двое — невысокий невзрачный мужчина в мятом пиджаке и крупная, яркая, красивая женщина…

А вот эту женщину Валерий сразу узнал — она недавно приходила на занятия общества. У него отличная память на лица, при его деятельности без этого никак нельзя. А ее вообще трудно не запомнить! Красивая женщина, что и говорить, не похожа на других.

— Извините, что заставили ждать, — тусклым голосом проговорил мятый мужчина. — Начальство задержало!

— Ничего страшного! — ответил Маринетти и даже выдавил кривую улыбку.

Его пришли допрашивать вдвоем. Ну да, старый прием — добрый и злой полицейский. Причем тут нетрудно догадаться, кто будет добрым, а кто злым…

Это Лебедкин придумал помариновать гуру немножко перед допросом — пускай подождет и подумает над своим поведением. Дуся же задержалась по делу.

Она зашла в технический отдел, где сидели двое парней и девица самого расхлябанного вида. Общались они на своем птичьем языке и жили в своем виртуальном мире, парни даже на Дусю не реагировали. Однако это ее ничуть не обескуражило, она целеустремленно направилась к одному из них.

— Вадик, ты мне нужен! — Она тронула его за плечо.

— Через магазин! — Он протянул руку, не глядя, и подвигал пальцами в ожидании шоколадки. Так уж у них повелось, Дуся его баловала, зато он всегда узнавал все быстро и качественно.

На этот раз шоколадка не появилась, и Вадик недовольно оторвался от компьютера.

— Мне некогда, свидетель ждет! Так что выясни все вот про этого типа! — Дуся протянула ему клочок бумаги и убежала.

Несмотря на приличный вес и габариты, она умела бегать легко.

Дуся и Лебедкин сели по другую сторону стола.

Дуся включила магнитофон и проговорила:

— Допрос начат в четырнадцать часов двадцать пять минут. Присутствуют капитан Лебедкин, капитан Самохвалова и свидетель гражданин Маринетти.

На мгновение наступила тишина, и Валерий, воспользовавшись этим, проговорил:

— То-то мне показалось, что вы совсем не похожи на обычных посетителей моего общества! Значит, вы приходили на «Погружение» по долгу службы?

Он произнес эту фразу, чтобы с самого начала перехватить у полицейских инициативу. Чтобы превратить обычный допрос в разговор равных.

Дуся спокойно улыбнулась:

— По долгу. Но вообще у нас принято, чтобы свидетель не задавал вопросы, а отвечал на них.

Ага, подумал Валерий, может быть, он и ошибся. Может быть, эта красотка изображает злого полицейского… Хотя вряд ли, у нее не получится, уж больно обаятельная.

— Хорошо, спрашивайте. — Он тоже улыбнулся спокойно, как человек, которому нечего скрывать.

— Какие отношения у вас были с Екатериной Херувимской? — влез этот, невзрачный.

— Никаких. — Валерий безразлично пожал плечами.

— Так-таки и никаких? — Дуся взглянула на него недоверчиво.

— Ну, такие же, как с остальными посетителями занятий.

— А я не знаю, какие у вас с ними отношения.

— Ну на что вы намекаете? — Валерий почувствовал, что начинает нервничать, и это ему не понравилось. Все-таки эта полицейская обстановка нервирует. Нужно держать себя в руках…

— Ни на что я не намекаю. Я просто хочу, чтобы вы честно ответили на мой вопрос. Если вы его забыли — могу напомнить. В каких отношениях вы были с Херувимской?

— Да почему вы о ней спрашиваете? Почему вас так интересует Херувимская?

— Потому что она умерла, — мрачно проговорил Лебедкин. — Если точнее, убита.

— Умерла? — переспросил Валерий, и голос его дрогнул. — Убита? Как? Когда?

— Напоминаю вам, что вопросы задаем мы, а вы должны на них отвечать. Итак, в каких вы с ней были отношениях?

— Да говорю же — в таких же, как с остальными! Она участвовала в наших занятиях, иногда я приглашал ее на сцену. Вы же видели, как это у нас происходит.

— А помимо занятий?

— Помимо занятий я с ней не встречался.

— А вот у нас имеется надежный свидетель, который утверждает, что вы с ней находились в близких отношениях. — Капитан Лебедкин думал, что сказал это коварным голосом, но на гуру это не произвело особого впечатления.

— Чушь! Бред! Какой еще свидетель? — Валерий тут же понял, что если он немедленно не сменит тон, то эти двое возьмут его в оборот и выпутаться будет очень трудно.

— Еще раз повторяю — вопросы задаем мы!

Вот всегда они так — про себя говорят во множественном числе. Мы, Николай Второй. Этот неказистый, небось, себя прямо королем чувствует. Вторая-то поумнее будет, смотрит