Она почувствовала, как ее лоб сморщился в недоумении от этих незнакомых ощущений.

— У меня странно легкая голова и я ощущаю жизнерадостность. И я не хочу вас пугать, но кровь в моих венах кажется довольно шипучей, как пузырьки шампанского в рифленом бокале. Мои кости такие же нематериальные, как перья.

Она почувствовала, как по нему прокатилась волна напряжения, и увидела, как его зрачки расширились, превратившись в чернильно-черные пятна. Затем он придвинулся еще ближе, как будто боялся, что ее унесет малейшее дуновение ветерка.

— А пульс учащенный? — он не стал дожидаться ее ответа. Вместо этого кончики его пальцев скользнули вниз, к быстрому биению крыльев колибри сбоку от ее горла.

— И пересохло во рту? Губы чувствительные и нежные?

Она озадаченно кивнула.

— Вы очень хороши. Несомненно, вы могли бы стать врачом. Как вы думаете, нам следует вызвать доктора Локвуда?

— Нет. Локвуд не сможет помочь вам с этим, — сказал он, и в его тоне послышалось низкое рычание, заставившее ее задуматься, было ли все гораздо серьезнее, чем она думала. Прежде чем она успела спросить его мнение о ее шансах на выживание, он наклонился и сказал:

— Только я смогу.

А затем он накрыл ее рот своим.

Глава 8

“Дебютантка должна крепко держаться за свой ум, особенно когда джентльмен полон решимости предать его забвению”.

— Примечание к «Брачным привычкам местного аристократа»

Элли была ошеломлена. Фатальный прогноз был бы менее пугающим. Но лорд Халлуорт, казалось, совсем не был потрясен. Он просто втянул в себя звук ее вздоха, когда его губы крепко завладели ее губами. Затем он издал одобрительный гул, как будто пробовал что-то сочное и декадентское, и интимная вибрация заставила ее сердце забиться с опасной скоростью.

Взволнованная, она не знала, что и думать. Или что делать. Ее руки порхали по бокам, как разбросанные листья, подхваченные внезапным вихрем. Ей следовало оттолкнуть его. Напомнить ему о Джордже. Но когда он продолжил свою нежную атаку на ее губы и чувства, плавно взяв ее руки, чтобы положить их себе на плечи, она не смогла побороть непостижимое желание остаться в его объятиях.

Теплое прикосновение его широкого, соблазнительно твердого рта к нежной плоти, которой так сильно пренебрегали последние пять лет, вызвало ошеломляющий прилив удовольствия вплоть до ступней ног. Затем ощущение вернулось вверх по ее венам приятными покалываниями. Это наполнило ее какой-то беспокойной настойчивостью, которая требовала большего. Поэтому она приподнялась на цыпочки и сильнее прижала его рот к своему.

Она почувствовала изгиб его улыбки под своими губами. Вероятно, это была одна из его самодовольных ухмылок, когда он был слишком доволен собой. Но ей было все равно. Она просто хотела, чтобы это продолжалось немного дольше. По ее опыту, поцелуй никогда не продолжался дольше того времени, которое требовалось, чтобы насладиться моментом. Такому краткому наслаждению суждено было исчезнуть, как сладкому, пахнущему бренди пару от пудинга под серебряным колпаком.

Но, к удивлению, лорд Халлуорт задержался, уткнувшись ртом в один уголок ее рта, затем в другой. Ее глаза закрылись, когда его руки скользнули по ее спине. Она почувствовала, как слегка огрубевшие подушечки его пальцев обводят нежный изгиб ее затылка, слегка перебирая пушистые волоски. Довольное мурлыканье вырвалось у нее от его прикосновения. И она провела ладонями по широкому сукну, потягиваясь, как кошка.

Тихий возглас удивления вырвался у него. Тонкая летняя шерсть ее платья теперь была сжата в его кулаках, туго обтягивая ее фигуру. Он наклонил ее голову к себе, захватывая ее рот нетерпеливыми глотками, сначала нижнюю губу, а затем верхнюю. Он заставил ее рот открыться, просунув кончик языка внутрь, чтобы исследовать влажные впадинки медленными массирующими движениями.

Она снова ахнула. Прикосновение было действительно шокирующим, посылая стремительные импульсы глубоко в низ живота, жидкие и тяжелые. Она никогда не испытывала таких поцелуев. По крайней мере, не в своей реальной жизни. Иногда в мечтах она представляла, как ее полностью растлевают, и у нее перехватывает дыхание, пока она не упадет в обморок, как героини романов, которые она заимствовала у тети Миртл. Но после этого она всегда чувствовала себя немного виноватой и смущенной. Она никогда не думала, что это будет так приятно.

Поэтому она тоже просунула свой язык в его рот. Она ощутила вкус жара, соли и какой-то неизвестной восхитительной специи, в которой внезапно нуждалась больше всего на свете. Больше. Пожалуйста. Да. Он зарычал, звук был низким, голодным и настойчивым. И поцелуй стал глубже, его язык переплелся с ее языком, когда он исследовал шелковистые уголки ее рта.

Завитки недозволенного удовольствия закрутились в ней спиралью, исторгая из горла странный — определенно распутный — стон. Элли чувствовала, что ее пробуют и смакуют, как роскошный десерт на шведском столе. Хорошо воспитанная, респектабельная часть ее знала, что она должна возражать против его ухаживаний, но не в ее характере было устраивать фальшивое шоу. Это было слишком приятно. Слишком правильно. И, кроме того, это был всего лишь один поцелуй, в конце концов. Это ничего не значило. И она отдалась этому, выгнув шею в знак полной капитуляции. Он мог быть таким самодовольным, каким хотел быть… лишь бы не останавливался.

Затем он притянул ее еще ближе, их тела слились в неожиданном, но блаженном единении. И в последовавшие за этим безумные, цепляющиеся друг за друга моменты вся активность окружающего мира, казалось, угасла.

С хриплым стоном он прервал поцелуй, поглаживая кончиком языка ее рот. Его открытый рот скользнул по неизведанной нижней части ее челюсти к пульсирующей жилке сбоку от шеи, посылая приятный толчок удовольствия в ее живот.

— Это бесполезно, — сказал он хриплым голосом, его тяжелое дыхание касалось ее губ.

Ошеломленная, она потянулась вверх, ища его рот, как голодный птенец.

— Что бесполезно?

— Я больше не могу с этим бороться. Я собираюсь начать наносить вам визиты, мисс Пэрриш… Элли, — сказал он ей в губы. Затем убрал темную челку с ее лба, чтобы поцеловать ее лоб, закрытые глаза и раскрасневшиеся щеки. — Ммм… Ты действительно сладкая на вкус, как те маленькие пирожные, покрытые розовой глазурью.

— Пти фор?

— Да, эти, — сказал он, возвращаясь к ее губам. — Я собираюсь водить тебя в театр, на прогулки по парку, за мороженым в жаркие дни…

Что-то в его заявлении не имело смысла. Но она была так отвлечена этими поцелуями, от которых плавились колени, что не могла собраться с мыслями.

Однако, как только она это сделала, она