— Да, вы знаете, туту вас многие не прочь побывать, даже Шарон Стоун собирается приехать в гости…

Шарон Стоун действительно впоследствии приезжала к Юшке в сопровождении высокого статного мужчины.

Влад оказался симпатичным светловолосым молодым человеком в джинсах от Версаче, совсем не таким, как ожидала Ротти, которая рассчитывала встретить громилу со сломанным носом.

— Одна дама из журнала «Фэнтези», — сообщила Роттвейлер, — хочет устроить вечеринку для Шарон Стоун…

— Садитесь, пожалуйста, — галантно предложил русский.

Роттвейлер уселась на столик напротив Владимира.

— На самом деле вечеринку организовывает «Вэнити фэйр».

— Хотите выпить? — спросил Влад.

— Водку? — уточнила Роттвейлер. — Да! Да! — добавила она по-русски.

Она посмотрела на бокал водки, стоящий на комоде, и глаза у нее заблестели.

— Владимир, — пропела она так сладко, как только умела, когда ей необходимо было чего-нибудь добиться, — могу ли я поговорить с вами с глазу на глаз?

— О да, конечно. — Он улыбнулся и повернулся к приятелю вполне бандитского вида: — Борис, не проверишь, все ли там, в порядке с лампой в коридоре?

Борис молча исчез за дверью.

— Так вы говорите, «Вэнити фэйр», — улыбаясь, уточнил Владимир. — Я всю жизнь мечтаю встретиться с Шарон Стоун…

— Держу пари, вам это удастся, — заверила Роттвейлер. Порывшись в глубине сумочки от «Биркин», она вытащила оттуда пистолет и направила его прямо на Владимира. — Заткнись и слушай меня, чертова задница, — процедила Ротти сквозь зубы.

Русский, опешив от неожиданности, тем не менее улыбнулся, уставившись надуло пистолета.

— Это не шутка. Если ты еще не понял, обещаю тебе пышные похороны.

Тут уже Влад перестал улыбаться.

— Если ты еще хоть раз хоть пальцем посмеешь прикоснуться к какой-нибудь из моих девушек, я тебя пристрелю. Если ты еще хоть раз посмеешь заговорить хоть с кем-нибудь из них, ты покойник. И даже если осмелишься взглянуть на кого-нибудь из них в журнале, я отправлю тебя на тот свет без разговоров. Мне говорили, что ты бил ее. Так вот, ты жалкий трус. Еще раз услышу твое имя — и ты костей не соберешь.

— Яне бил…

— Заткнись — или я выстрелю. И можешь быть уверен, полиция не станет выяснять, кто тебя пришил. У меня много друзей среди копов и в спецслужбах, да и в правительстве тоже, это дело быстро замнут. Твоя смерть будет признана несчастным случаем. Если ты до сих пор жив, так только потому, что я очень занята. Но не сомневайся, я найду время. Есть еще вопросы?

— Нет, — пробормотал Влад.

Роттвейлер спрятала пистолет и, повернувшись, направилась к двери.

— Подождите…

Она остановилась и оглянулась.

— Вы что, ее «мамка»?

— Какой догадливый! — ехидно заметила Роттвейлер и подошла к двери.

В это время вернулся Борис, но Ротти не растерялась.

— Спасибо, Борис! — бросила она небрежно. — Я уже ухожу.

Забавная история, и я готов поверить, что она абсолютно правдива. Возможно, вы сочтете меня слишком доверчивым, но ведь и христиане охотно верят в то, что Иисус ходил по воде.

Казанова поступает со своими любовницами не слишком благородно, но по крайней мере не бьет их, подумал я, взглянув на красивое лицо Юшки, прильнувшей к груди Данте. Я даже представить себе боялся, что бы Роттвейлер могла с ним сделать, если бы он поднял руку на Юшку. Мне снова вспомнился пистолет, который она хранила в сейфе, и я вообразил, как Хелен целится в загорелый лоб Казановы.

Но постепенно с наступлением утра все мои смутные страхи и фобии рассеялись. По прибытии в Париж Казанова вел себя как истинный джентльмен. Он всячески заботился о Юшке, смотрел на нее с обожанием, носил ее багаж, разве что пылинки с нее не сдувал.

Возможно, он не такой уж подлец, как его пытаются выставить, подумалось мне невзначай. Но почти в тот же момент я увидел подошедшую к окошку паспортного контроля очень красивую молодую женщину с тремя маленькими детьми. Я узнал ее. Много лет назад она была начинающей топ-моделью. Выглядела женщина немного грустной и усталой. Это и есть миссис Казанова. Она летела с нами в одном самолете в эконом-классе.

На своем столе Роттвейлер держала фотографии любимых моделей в серебряных рамках, но как только кто-либо из них покидал агентство, фото тут же отправлялось в мусорную корзину. Только фотография Юшки до сих пор оставалась на месте, и Мисс смотрела на нее каждый день с нескрываемым сожалением.

Однажды я спросил Сьюзан:

— Не потому ли, что Юшка ушла, пресса называет состав топ-моделей агентства «Мейджор трио», а не «Мейджор квартет»?

— Конечно, нет, — отозвалась она, не поднимая взгляда от страниц журнала, где должны были вскоре появиться и ее фотографии.

— Почему нет?

— По трем причинам. Во-первых, речь идет не о том времени, когда нас было четверо, а о настоящем, когда нас трое в «Мейджор».

— А еще две?

— Вторая причина, — Сью прикурила самокрутку с травкой, — цена. Чем меньше, тем дороже. — Она улыбнулась, посмотрев на меня. — Третья, — добавила она, протягивая мне курево, — лицо.

— Понятно. Трое — дорогое лицо агентства.

Она согласно кивнула.

— Идем обедать!

Было что-то особенное в ее манере произносить эту фразу. Ротти ненавидела бизнес-ленчи.

— Ленч — бесполезная трата денег. Его любят бездельники, нормальные люди в это время работают: во-первых, в этот час мне никто не звонит, и я могу спокойно заниматься делами, во-вторых, если звонят, могу не брать трубку, сделав вид, будто меня нет.

Ротти надевала накидку из меха какого-то малоизвестного и, похоже, доисторического зверя, черную шляпу и темные очки и говорила:

— Пошли!

И мы шли с ней в одно из тех полубогемных кафе-бистро с хорошим обслуживанием и дешевой французской кухней, где запрещалось курить. Там мы заказывали свои любимые блюда: она — стейк, а я — цыпленка в винном соусе.

— Как поездка? — спросила она, когда мы обедали после моего возвращения из Парижа.

— Отлично.

— Как Сьюзан?

— Процветает.

— Без проблем?

— Да, без.

Роттвейлер побарабанила пальцами по столу и заказала бутылку вина за пятьдесят долларов. Я знал, что она с нетерпением ожидает более подробных новостей, ноя не собирался так быстро расколоться.

— Ты видел еще кого-нибудь?

— В Париже?