class="p1">Полгода назад я бы уже потерял голову от ее близости. В Люсии было прекрасно все — внешность, со вкусом подобранный наряд, манера разговаривать, смотреть, улыбаться.

Сейчас она вызывала лишь легкое удивление: надо же, в мире существуют женщины, почти не уступающие Аннете.

— Не видела вас на последнем спектакле.

— Я уезжал по делам, Аннета не любит без меня где-то бывать. Говорит, что в таких случаях дома ей нравится больше.

— Понимаю ее. У вас действительно уютно, с удовольствием каждый раз прихожу к вам в гости. Кстати, хочу поблагодарить, для того и посмела нарушить ваше уединение. Даже странно, что вы не кружены толпой, как обычно.

— Собирался посекретничать с одним человеком, но он, редчайший случай, опаздывает. Понимаю, с счастью.

— Подходящее местечко, — оглядываясь, кивнула Люсия. — И чужих ушей наверняка можно не бояться. Так это все-таки были вы?

— Речь идет о том, что вы будете играть главную роль в новой постановке «Принцессы из Кандии»? Нет, новость узнал от Аннеты. Хотя, полностью придерживаюсь ее мнения, что театр целиком держится на вас, и вы давно должны были занять место примы.

— Вот даже как⁈ — при всем актерском мастерстве Люсии, ее удивление не могло быть наигранным. — А я-то была уверена! Точно не вы?

— Судите сами. Такие вещи долго в тайне оставаться не могут. Вы — очаровательная женщина, я — человек женатый. Можете себе представить, какие слухи поползли бы по Клаундстону? Извините за откровенность, но, даже если бы меня попросила Аннета, я бы не стал этого делать. Что совсем не умаляет ваш талант, и тот факт — место примы вами заслужено полностью.

Никогда не находил в тармесе ничего особенного. Приятное на вкус вино, с ярко выраженными фруктовыми нотками, но ничуть не более того. И все-таки определенно в нем что-то было, иначе, по какой причине меня потянуло на откровенность? Кто был ее таинственным покровителем, я догадывался почти наверняка. Несколько дней назад изрядно подшофе Клаус завалился ко мне под утро. Причина у него была уважительная: кому еще поплакаться в жилетку, если не другу?

— Даниэль, ну почему судьба ко мне так неблагосклонна⁈ — взрослый мужчина, Клаус кулаками размазывал по щекам слезы.

— Ты крупно проигрался? Надеюсь, Клаундстон не умудрился заложить? — я был безжалостен: ему ли, единственному наследнику одного из самых крупных состояний Ландаргии, молодому, пышущему здоровьем и совсем не уроду, на нее сетовать?

— Причем здесь деньги⁈

Он посмотрел на меня с такой мукой, что сразу становилось понятно — замешена женщина. Что особенного сочувствия не вызвало. Привыкшему к легким победам Клаусу на этот раз попался крепкий орешек. Но стоит ли из-за этого устраивать истерики со слезами? Как говорят в народе: не каждый день вино и пляски.

— Кто она?

— Какая разница, Даниэль⁈ Главное, что я люблю эту женщину так, что готов бросить к ее ногам весь мир!

На языке вертелся ехидный вопрос: также сильно, как и некую Терезу, когда мне приходилось выслушивать нечто схожее? Из-за которой мы серьезно поссорились, а через неделю он полностью к ней охладел.

— Вероятно, этого мало. Наверняка ведь докучаешь ей назойливостью? Попробуй изменить подход.

Что еще я мог ему посоветовать?

— Я перепробовал все!

— Очевидно, нет. Неприступных крепостей не существует, есть только бездарные полководцы. Сам скажешь, кто она, или мне обратиться к Тоннингеру?

— Люсия, — не добавив ни слова для большей конкретики.

Имя распространенное, и нуждалось в уточнении.

— Актриса, и подруга моей жены?

— Да.

Тогда-то и стали понятны зачастившие визиты Клауса в мой дом без уведомления, на правах старого друга. Он надеялся застать в нем Люсию; одно из немногих мест, где та бывает, поскольку сторонится светской жизни.

— Ты сошел с ума: у нее на руках безнадежно больной муж! Надеюсь, ты не желаешь его смерти?

Если судить по вильнувшему взгляду, такая мысль, возможно единственный раз, но его посещала.

— Даниэль, я готов на ней жениться хоть в следующую минуту! — Клаус вскинул голову, всем своим видом показывая серьезность намерений.

— Хорошо, верю в искренность твоих чувств. Но давай взглянем на ситуацию с другой стороны. Ты готов связать жизнь с женщиной, готовой бросить умирающего супруга, так следует тебя понимать? Теперь подумай, достойна ли она тебя в таком случае, и кто она тогда на самом деле?..

Я смотрел на Люсию, вспоминал разговор с Клаусом, и размышлял над тем, что, сложись все иначе, из них получилась бы на редкость завидная пара.

— Тогда у меня остается единственный вариант.

— И как вы к нему относитесь? — давая понять, что мне известно, о ком идет речь.

— Милый мальчик, и ему со временем предстоит стать мужчиной. — Люсия ненадолго задумалась, перед тем как продолжить. — У меня, Даниэль, их было достаточно. Разных эпох, положений, достатка, цвета кожи и прочее. Пришлось даже побывать женой вождя дикого племени на тропическом острове. У него их было несколько, такие у них обычаи, и всеем нам приходилось бороться за его внимание. Интриги, наветы, прочая ерунда, и это было довольно забавно. Если откинуть последние двадцать лет: старухи мало кому интересны. Кстати, насчет них. Как вам развратница преклонных лет? Из тех, что никак не могут поверить — их годы давно прошли и молодость никогда не вернуть, даже если окружить себя совсем юношами. И это при муже-политике, для которого респектабельность — все, и на его, между прочим, деньги. Я и в молодости верностью ему не отличалась, а под старость лет меня и вовсе понесло. А вы хорошо держитесь, Даниэль!

— Наверное, потому что был готов к чему-то подобному. Не в случае с вами, вообще.

— Я знаю. Это и есть причина тому, что мне захотелось выговориться: кто сможет понять меня лучше, чем тот, кому жизнь дается единственный раз? Так вот, поначалу мне казалось, что и Родольфо, подумаешь, какой-то там по счету в длиннющем списке!

Потом пришло понимание, ничего подобного со мной никогда не было, и боюсь, не будет еще долго-долго, если случится вообще. Есть расхожие выражения: «мы словно созданы друг для друга, мы дышим друг другом, мы растворились друг в друге», и они точно про нас. Сейчас он умирает, и возможно, когда я вернусь домой, уже его не застану.

— Но кто тогда может помочь Родольфо, если не вы? — мне вспомнился разговор,