«Все-таки волнуются!» И это было приятно.

— Пойдемте, — сейчас вино показалось совсем безвкусным.

— Благоразумно! — кивнул он. — И прошу, сарр Клименсе, без глупостей!

— Это уже как получится, — честно сознался я.

Всю дорогу непонятно куда, мне пришлось старательно преодолевать соблазн от них избавиться. Достаточно выхватить кинжал у того, что шел справа, а затем меня будет не остановить. Но каждый раз самолюбие: «ведут под конвоем», побеждало любопытство: «а зачем ведут?» Наконец, мы пришли.

С полувзгляда становилось понятно, что карета обошлась владельцу в кругленькую сумму, и дело не только в материалах, пошедших на ее изготовление. Она должна быть одинаково хороша и на проселочной дороге, где колдобина на колдобине, и при дальних путешествиях, а еще в нее не стыдно усесться, направляясь с визитом куда угодно. Такой универсализм стоит дорого. Впору карете была и пара впряженных лошадей. Рослые, мускулистые, одинаковой каурой с золистым отливом масти, что хорошо было видно при свете каретных фонарей, они разве что огнем из ноздрей не пыхали. И это после стольких часов езды! Ведь под толстым слоем прилипшей к лакированным бортам кареты пыли, цвет так сразу и не определишь: то ли он молочный, то ли слоновой кости, а то и вовсе бежевый.

Меня все больше мучило любопытство: кто в ней скрывается, и чего он хочет? В тоже время ситуация была донельзя унизительной, а потому решение было из тех, что называются компромиссными. Если при разговоре со мной не соизволят выбраться из кареты, начну действовать, причем обойтись полумерами наверняка не получится.

Но нет. Дверца распахнулась, и минуя подножку, на землю, несмотря на внушительную комплекцию, легко спрыгнул таинственный незнакомец. Если судить по его физиономии и поведению, он представлял собой достаточно редкий тип людей, которые всем и всегда довольны, у них неизменно хорошее настроение, а потому с их лиц редко сходит улыбка.

— Тысячекратно умоляю меня простить, сарр Клименсе, но, свидетель тому святой Пятиликий, удержаться от соблазна я не смог. Это было выше всяческих моих сил! — сходу рассыпался в извинениях он.

В тот момент мне отчаянно хотелось надеяться, что лицо осталось невозмутимым.

— Что все это значит⁈

Вместо ответа он обратился к моим конвоирам:

— Господа, ваша миссию полностью выполнена, а потому можете быть свободны. Кстати, вы и представить не можете, на каком волоске висели!..

— Потрудитесь представиться и объясниться, господин как вас там! — нервы начинали сдавать. — Вершитель судеб, ведь именно так вы себя величать изволите?

Не проняло. На лице его оставалась все та же доброжелательная улыбка, впрочем, как и тон.

— А как бы иначе мне удалось вас заинтриговать? Сарр Клименсе, я в восхищении! Ни тебе мысли: «Ну где же эти мерзавцы⁈ Почему их нет, когда они так нужны⁈», одно только жгучее любопытство. Ой! — он совсем по-детски прикрыл рот ладонью.

Я тряхнул головой от неожиданности.

— Что⁈

— Господин сарр Клименсе, еще раз слезно прошу извинить, увы, но мне пора. Поклон вашей очаровательной супруге!

В карету он взобрался не менее ловко. Та резво тронулась с места, и пока я приходил в себя, от нее остался только цокот копыт, да и тот вскоре исчез. Случались ли в моей жизни такие же глупые ситуации? Наверное, да. Но ни в одной из них не нашелся человек, способный читать мои мысли.

— Сарр Клименсе! — У Евдая, показавшегося из темноты в компании двух соплеменников, голос был полон укоризны. — Сарр Клименсе, ну чего вам стоило меня толкнуть перед тем, как спуститься вниз?

— Не хотел тревожить.

— А я-то, пес, как нарочно заснул, сам от себя не ожидал. Сколько было случаев, когда других за сон на посту наказывал, и вдруг такое!

— Евдай, хватит себя винить.

— Что здесь произошло? — припоздавший Александр зачем-то сжимал в руке обнаженную шпагу. Что выглядело довольно комично, поскольку был он без обуви и рубахи.

— Пойдемте, господа. Что бы ни случилось, все закончилось.

— Кто это был? — вертясь по сторонам, спросил сар Штроукк.

Наверное, меня куда больше его заботило, чтобы он не вляпался босой ногой в оставленные лошадьми кучи, что наверняка неприятно.

— Понятия не имею. Кстати, как узнали?

— Тот, кто в харчевне дежурит за стойкой сообщил, — ответил Евдай.

Если судить по времени, далеко не сразу. Но его-то винить за что? Бросаться в погоню расхолаживал тот факт, что постоялый двор расположен на перепутье нескольких дорог, и выбирать из них наугад — глупо.

— У меня к вам маленькая просьба, господа. Давайте не будем ставить Курта Стаккера в известность. Иначе достанется всем без разбора.

Он настаивал, чтобы меня сопровождало не меньше десятка всадников, и мне едва удалось его убедить, что в предстоящей поездке пафос неуместен.

Однажды Клаундстону пришлось пережить длительную осаду, и основной проблемой была жажда. Хроники рассказывают, что количество умерших от нее людей превысило число жертв, погибших при обороне. Серьезнейший повод для нужного вывода и его сделали. Когда я прибыл в Клаундстон на борту «Марии», меня поразило количество колодцев, бюветов, колонок и других источников питьевой воды. Они встречались на каждом шагу, их возвели едва ли не в культ, и потому любой из них представлял собой ту или иную художественную композицию. Наиболее популярной была — из раскрытой ладони статуи Пятиликого бьет струя: нате, мол, пейте! Так и хотелось задать логичный вопрос: а где же ты был раньше, когда к тебе отчаянно взывали⁈

День стоял жаркий, с места, где я ожидал Тоннингера, открывался вид на главный городской фонтан, с той поры минуло больше столетия, из вечного — только мечты людей о счастье, и потому невольно возникла мысль уделить возможной проблеме внимание, чтобы она не застала врасплох. Фонтан был тем самым, возле которого состоялось наше с Аннетой первое свидание. Тогда я настоял на нем с единственной целью, а теперь не могу представить без нее жизнь.

— Не помешаю вашим раздумьям, Даниэль?

Женский голос был звучным и хорошо поставленным, как и положено ему быть у актрис.

— Ну что вы, Люсия, всегда рад вас видеть! Присядете?

— Ненадолго. Жуткая жара, не видно ни одного извозчика, а у вас тень.

— Могу вас чем-нибудь угостить?

— Здесь подают удивительное вино, тармес. Одно из немногих, что принято пить охлажденным. От этого оно становится только вкуснее, и как раз по погоде.