— Простите, дамы, мы будем ждать вас за дверью, — внезапно и весьма решительно выдал герцог и резко закрыл дверь в комнату, пока Мария Вуар, красная как рак, поднималась с небольшого одеяла, которое нам выдал дворецкий.

Понятное дело, что ни о каких специальных ковриках в этом мире не могло идти и речи. Тут до этого просто не доросли.

— Какой ужас! Я опозорила своего мужа! Он теперь выкинет меня на улицу! —запричитала девушка, хлюпая носом и готовая вот-вот разразиться истерикой.

— Немедленно прекратить! — рявкнула я так, что стекла в окнах возмущенно звякнули. Некрасиво вот так повышать голос, но что поделать — других вариантов, как быстро привести её в чувство, я всё равно не видела.

Мария, вполне ожидаемо, тут же замолчала, только смотрела на меня поражённо большими глазами.

— Господин советник ничего не посмеет сказать против ваших занятий и даже словом упрекнуть, по той простой причине, что они проходят по приказу невесты герцога, то есть меня, и вы, как мои наперсницы, обязаны подчиняться моим указаниям. Ведь так?

— Всё так, — тихо и как-то шокированно произнесли девушки.

— Вот и прекратите вести себя по-детски. Я хочу, чтобы вы занимались со мной, значит, вы будете заниматься со мной, — мой голос был холоден и спокоен, хотя я на самом деле не испытывала ни холода, ни спокойствия.

— Но что скажет герцог? — не скрывая ужаса, поинтересовалась у меня Генриетта.

Мне бы и самой очень хотелось знать, что на всё это может сказать Альберт Гласберг, но я не могла сейчас позволить себе показать ни слабости, ни неуверенности. Наоборот, на самом деле я была очень признательна герцогу за его прекрасное воспитание и выдержку. Даже если он был недоволен или возмущён тем, что увидел, он не позволил себе публично выразить ни того, ни другого, вполне разумно отложив этот разговор до момента, когда мы с ним окажемся вдвоём.

Не могу сказать, чтобы меня это сильно радовало. Наоборот, меня это скорее пугало, но всё это будет потом. Сейчас он позволил мне сохранить лицо, и я была за это ему весьма признательна.

— Со своим женихом я поговорю насчёт ваших занятий сама, — всё так же спокойно заметила я, а затем сообщила, что на сегодня мы закончили, но обязательно продолжим завтра. Хотя в последнем у меня не было никакой уверенности. Впрочем, вряд ли девушки решатся мне напомнить или меня упрекнуть.

Они воспитаны слишком тихими, воспитанными и покорными.

Тем временем мы удалились в отдельные комнаты для того, чтобы переодеться, а я замерла в размышлениях о том, что бы такое надеть к ужину. Передо мной стояла непростая задача. Мне нужно было срочно задобрить своего жениха всеми возможными способами и одновременно показаться достойной и проницательной перед советником, пускай моя интуиция настойчиво говорила, что этот поезд уже давно ушёл, и надеяться на подобное просто глупо.

Постояв некоторое время перед своим гардеробом, я выбрала одно из платьев, заказанных для меня герцогом. Оно было пепельно-голубым и достаточно строгим, если не считать прилегания и весьма глубокого выреза. Не бальное, но всё же достаточно праздничное, а главное — в цветах герцогства.

Надев его на себя, поняла, что попала в точку. Полукруглый вырез, вопреки моим ожиданиям, оказался совсем не таким глубоким, как я предполагала. Наоборот, он лишь слегка приоткрывал плечи и ключицы, но сидело оно на мне изумительно и просто потрясающе оттеняло мои глаза.

Стоило мне только выйти в обеденный зал, как я тут же поняла, что попала в яблочко. Уж что-что, но этот мужской взгляд я прекрасно знала. Глаза герцога были тёмными и метали такие молнии, что я даже разрумянилась. А его поцелуй...

Не знаю, как насчёт ледяной магии, которой он обладал, но мне совершенно точно стало жарко.

Единственный, кто сидел с недовольным видом, — это советник.

Это было плохо, но я понимала, что вряд ли уже смогу с этим что-то поделать. В лучшем случае он уже считает меня ветреной особой. В худшем — успел получить нагоняй от Альберта Гласберга за неуважительное ко мне отношение.

Но что в первом случае, что во втором — к моим предложениям он уже точно не будет относиться нейтрально.

Это было не очень хорошо, но я тоже уже давно не была юной и неопытной девочкой, которую можно было бы смутить такими вещами. Отнюдь. Я была ревизором, который не раз и не два сталкивался лбами вот с такими упрямцами, которые упёрлись в свои привычки и не хотели видеть ничего дальше собственного носа.

И я не просто сталкивалась, но и выходила из таких схваток победительницей.

Именно такой победительницей я собиралась выйти и сейчас.

Поэтому я тепло улыбнулась своему жениху и церемонно уселась на предназначенное мне место.

Нам тут же принялись подавать ужин, который был не только недурен. Я успела заметить, что слуги действительно отличались прекрасной наблюдательностью и смогли буквально учесть все мои предпочтения. Это было очень приятно.

Первые несколько смен блюд прошли в молчании. Герцог был определённо голоден, а я прекрасно знала, что трогать голодного мужчину вообще опасно для здоровья. Да и куда мне торопиться? Стоит просто расслабиться и немного подождать, пока Альберт Гласберг заведёт разговор сам.

Что-что, а за годы жизни на земле ждать я научилась.

Как я и ожидала, герцог завёл разговор ближе к десерту.

— Розалия вчера поделилась со мной своими расчётами и соображениями относительно будущих вложений, и я нашёл их весьма занимательными и годными к рассмотрению. Что вы скажете на то, чтобы их обсудить? — поинтересовался герцог.

— Обсудить всегда можно, — уклончиво ответил советник, но я не обманывалась этим показным благодушием. Я прекрасно понимала разницу между «обсудить», «согласиться» и «привести в жизнь». Между этими тремя понятиями нередко пролегала огромная пропасть, которая могла длиться годами.

Но, тем не менее, я лучезарно улыбнулась, и мы приступили к обсуждению. Точнее, я позволила моему жениху изложить основные тезисы.

Зачем я это сделала и почему не продемонстрировала всё сама?

Тут всё на самом деле очень просто. Я уже давно натешила своё эго. У меня не было необходимости получить какие-то лавры или признание за проделанную работу. Я их получила сполна, если не сказать больше. Намного важнее для меня было добиться результата, такого, на основе которого я могла бы не только улучшить жизнь в этом регионе, но и завоевать