Но на этом мои злоключения не закончились: когда я вернулась в офис, то застала Аню и Лидочку за живым обсуждением какой-то темы. Эпизод, конечно, занимательный — Безухова, в принципе, не любила разговоры на рабочем месте, тем более, разговоры с Ландышевой. Но, поскольку Рябинову все-таки удалось испортить этот чудесный день, то меня не особо заботил треп подчиненных.

Вешаю пальто и сажусь за стол. Боковым зрением замечаю, что Ландышева уставилась на меня, как на привидение. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядами с Аней: в ее глазах — всеобъемлющий ужас. Они издеваются?

— Что происходит? — не выдерживаю я.

— Мокрозад купил новую машину, — отвечает Лидочка и несколько раз моргает.

Они точно издеваются! Какое мне дело до Мокрозада и его новой машины? И без него хватает забот!

— Mercedes SLK, белого цвета, — добавляет Аня.

— Кретин… — единственное, что я могу выдавить из себя.

— И он уже утром приходил сюда. Тебя искал, — Ландышева делает еще несколько взмахов длинными ресницами.

Тяжело вздыхаю: на этот раз Василий явно перестарался! Быть может, его неадекватное поведение — следствие черепно-мозговой травмы, полученной во время удара волейбольным мячом в голову? Но почему он выбрал именно меня в качестве объекта обожания? Чем я провинилась перед Амуром, что тот загнал стрелу прямо в охотливую до приключений задницу Мокроусова? За что мне такое наказание в виде назойливого, как муха, поклонника?

— М-мария, — раздается рядом со мной.

Конечно, это — Мокрозад! Он широко улыбается, а его маленькие глазенки нездорово блестят. От его ярко-розовой рубашки в широкую синюю полоску рябит в глазах, и я, поспешно отвернувшись, ищу взглядом нож для бумаги, чтобы применить в случае необходимой самообороны. «Сделай вид, что занята», — подсказывает здравый рассудок.

— Привет, Василий, — отвечаю я, уставившись в монитор. — Ты по делу или мимо пробегал?

Мокрозад молчит и тяжело дышит. От запаха одеколона, с которым он явно переусердствовал, подташнивает. Снимаю трубку рабочего телефона и набираю номер Вити, но он, как назло, не отвечает, поэтому приходится повернуться в сторону своего посетителя.

— У тебя все нормально, Василий? — спрашиваю я. — Ты как-то побледнел.

Ни слова не говоря, он разворачивается и убегает. Девочки обеспокоенно переглядываются между собой.

— Мне кажется, он маньяк, — произносит Лидочка более чем серьезно.

Аня утвердительно кивает.

— И что прикажешь делать? Позвонить 112 и заказать сюда бригаду санитаров из ближайшей психлечебницы? — возмущаюсь я.

— Давай скажем Виктору, что Мокрозад тебя преследует, — предлагает Аня. — Пусть он поговорит с Орлом. Что-то же надо предпринять, пока он тебя… не убил!

— Ты это серьезно?

Судя по лицам, они действительно считают, что дни мои сочтены и Василий сейчас прибежит с топором мстить за безответную любовь. Нервно сглатываю: девочки знают что-то, чего не знаю я? Неужели мне и впрямь стоит опасаться за свою жизнь, если даже Ландышева смотрит на меня с неким подобием тревоги?

Финальный аккорд испытаний, уготованных мне на сегодня, взяла мамá. Она позвонила в 21–15 и сообщила, что завтра в их поселке состоится открытие ресторана, где я, как хорошая дочь и светская барышня, пренепременно должна присутствовать. Единственное мое желание в тот момент — наплевать на хорошее воспитание и родственные связи и высказать мамá все, что я думаю по поводу нового ресторана, светских барышень и хороших дочерей. Но здравый рассудок настоятельно рекомендовал изобразить головную боль и премило распрощаться, пообещав сделать все возможное для посещения завтрашнего мероприятия.

Нащупываю на тумбочке телефон, который уже несколько минут истошно вопит, и смотрю на экран: 02–36 и входящий звонок от Уховой. Что могло случиться? Неужели она убила Максима и теперь хочет, чтобы я помогла ей избавиться от трупа?

— Оля?

— Маш… Ма-а-аш, — слышу на другом конце провода ее всхлипывания.

Она точно его убила! Представляю, как мы закапываем бездыханное тело в близлежащем парке, и по спине пробегают мурашки.

— Надеюсь, ты не сделала ничего ужасного…

— Маш, ты… можешь ко мне приехать? Прошу тебя…

Уже отчетливо вижу, как наш арест показывают в девятичасовых новостях, но язык не поворачивается сказать «нет».

— Хорошо, я скоро буду. Скинь свой адрес сообщением.

— Спа-аа-сибо…

Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Закалываю волосы, быстро умываюсь и чищу зубы. Возвращаюсь в комнату, впопыхах одеваюсь, хватаю мобильный и выбегаю в коридор. Жаль, что нет времени выпить кофе. Надеюсь, я не усну за рулем!

Повезло: Черный Peugeot 308 освобождает место напротив подъезда. Паркуюсь, выключаю зажигание и выбираюсь из машины. Набираю код домофона, указанный Олей в сообщении, открываю железную дверь и прохожу внутрь. Чтобы не терять время в ожидании лифта, пешком поднимаюсь на третий этаж и нажимаю на звонок возле квартиры № 63. Через несколько секунд моему взору предстает Ухова: растрепанная, заплаканная и несчастная. Она одета в выцветшую пижаму с изображением Бэмби. Боже, где она ее откопала?!

Прохожу в длинный узкий коридор, закрываю за собой дверь и оглядываюсь: крови и следов борьбы не видно. Это уже хорошо!

— Что произошло? — спрашиваю я.

— Он хочет забрать Настену, — отвечает она и опускается на меховой пуфик.

То есть Максим все еще жив, но это ненадолго: мне неведом материнский инстинкт, но я наслышана о том, на что способны матери для защиты своего ребенка.

— Зачем ему она? — изгибаю бровь.

— Я не знаю…

— А где Настя?

— У моей мамы. Я ее отвезла неделю назад, чтобы она не видела меня в таком состоянии.

Снимаю куртку, разуваюсь, и мы проходим на кухню. На столе стоит наполовину пустая бутылка виски. Похоже, Оля решила залить свое горе. Не мне ее винить, но так проблемы не решаются: сейчас нужна трезвая голова.

— Он позвонил мне ночью… — она всхлипывает. — Сказал, что я — плохая мать. Сказал, что я ничего не смогу дать Настене. И что он ее заберет.

— Мерзавец!

— Будешь? — она взглядом указывает на бутылку.

— Нет, и тебе не советую. Ты ведь — не плохая мама, правда?

Зачем этому подонку понадобился ребенок? Он же никогда не занимался никем, кроме себя! Что изменилось теперь?

— Послушай, я не разбираюсь в юридических тонкостях, но думаю, что в случае развода ребенка оставили бы с тобой. Максим уже подал на развод?

— Нет… Он мне об этом не говорил… Я не знаю…У Максима теперь целое состояние, он наймет лучших адвокатов!