– Ты чего, реально мерзнешь? – Вот, я же говорю, наблюдательный. – Господи. Да ты посмотри на свои руки.

Мне и смотреть не надо было. Я и так знала, что они все в мурашках.

– Панк, я тебя уже спрашивал, и на этот раз я хочу услышать правду. Куда ты подевала свою куртку?

Я затянулась, выпустила дым в сторону и соврала:

– Я ее потеряла. Еще той весной. Но я куплю новую.

– Да? И когда же?

– Ну, как только накоплю денег и упрошу маму свозить меня в Литтл Файв.

Рыцарь выпрыгнул из кузова и скрылся где-то за машиной. Я слышала, как хлопнула дверца, а потом он появился с черной трикотажной толстовкой с капюшоном.

– На. Надевай. – Он сунул мне толстовку, и я развернула ее, чтобы посмотреть, пока он запрыгивал обратно в кузов.

– Что это значит? – спросила я, показывая на буквы на груди.

– Это значит, что к тебе не будут приставать.

– Нет, вот знак. Lonsdale. Что это?

– Это английская компания, выпускает экипировку для боксеров, – ответил Рыцарь. – Как Everlast.

– А-а. – Это было не так уж плохо. Я-то ожидала, что он сейчас скажет что-то типа «да здравствует Гитлер!» по-немецки.

Радуясь, что надпись не является эквивалентом свастики, я положила сигарету на борт кузова и натянула толстовку через голову, стараясь не разрушить прическу, на которую я еще утром убила тонну геля и сил.

Рукава были длинны сантиметров на двадцать, но хлопок был мягким и упоительно теплым, потому что весь день пролежал в нагретой машине. Я прижала руки к лицу и вдохнула. Пахло чистыми простынями, табаком и сладковатым, коричным одеколоном. Запах мне нравился.

Рыцарь увидел, что я делаю, и сказал:

– Пахнет в разы лучше, чем кофта того здорового педика, правда же?

Запах мне сразу заметно разонравился.

– Слушай, может, ты перестанешь говорить такое дерьмо? – повернулась я к Рыцарю, расхрабрившись от внезапной потребности защитить своего любимого. – Ланс никакой не педик. А даже если бы это было и так, тебе-то что? Ты что, должен ненавидеть геев? Это что, у скинхедов такие правила?

Рыцарю, казалось, понравилась моя вспышка. Приподняв угол рта, он ответил:

– У меня свои правила. Я на фиг всех ненавижу.

– Ну да, но его ты, похоже, ненавидишь больше других, – отрезала я, скрещивая на груди руки в рукавах толстовки.

– Может, это потому, что у него есть что-то, что хочу я? – сказал Рыцарь, склоняя голову набок.

– Неужели? И что же это? Волосы?

Рыцарь рассмеялся:

– Ага, Панк. Я завидую его сраному зеленому ирокезу.

Желая сменить тему, я взглянула на часы и увидела, что уже почти четыре, а я еще не звонила маме, чтобы сказать, где меня забирать. Она вот-вот уедет с работы. Рыцарь согласился подвезти меня к ее школе, докуда было всего несколько минут. А когда я предложила ему денег за бензин, он велел мне заткнуться.

Я попросила высадить меня позади здания, чтобы мамины коллеги не видели, что я выхожу из машины скинхеда. Перед тем как выпрыгнуть, я стянула с себя толстовку.

– Спасибо, – сказала я, протягивая ее обратно.

Но Рыцарь даже не попытался ее взять.

– Оставь себе, – сказал он.

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что все знают, что она твоя.

– И что?

«А то, что это толстовка скинхеда, дебил! Я же не могу ходить в этом по школе!»

– Ну… Она мне слишком велика.

Рыцарь просто посмотрел на меня. Он отлично знал, почему я не могу ее взять, но заставлял меня сидеть с вытянутой рукой.

– Эм… Ну, спасибо еще раз, – промямлила я, кладя толстовку на сиденье между нами. – И спасибо, что подвез. Увидимся в понедельник? Пока-пока!

Схватив сумку, я на удивление элегантно выскочила из грузовика, приземлившись, как сучка, которая только и делает, что выскакивает из жутких машин. Мысль была неприятной. Рыцарь даже не нравился мне по-настоящему, но каким-то образом я провела в его машине шесть из последних семи дней. Как такое вообще могло получиться?

Вечером, едва увидев на зазвонившем телефоне номер Джульет, я тут же схватила трубку и пустилась в заранее отрепетированные извинения:

– Джульет! Мне так…

– Заткнись ко всем чертям.

Тони.

Черт.

Черт, черт, черт.

«Биби, притворяйся расстроенной».

– Боже! Тони, ты как, в порядке? Мне было так страшно…

– Заткнись и слушай, сучка. – Его голос звучал так, как будто Рыцарь и в самом деле придушил его. Он был таким хриплым и слабым, что я еле разбирала слова. – Мои парни уже ищут твоего нацистского дружка. Он связался не с той компанией.

Была пятница, и Рыцарь, скорее всего, был на работе. Может, там они его и не найдут, но они точно знают, где найти его утром в понедельник.

– Тони, мне ужасно жаль. Он просто хотел меня защитить, я клянусь. Он подумал…

– Мне насрать, что он там подумал! – завизжал Тони мне в ухо, и его голос практически сорвался к концу фразы. – Можешь передать своему долбаному ублюдку, что Короли Ист-Сайда ищут его и загонят гвоздь ему в задницу, как только найдут.

Хотя я и сидела в собственной кровати, мне показалось, что я лечу откуда-то с высоты. В голове стало пусто, а желудок свело. Я огляделась вокруг, моргая и ожидая, чтобы мозг снова включился и начал работать. Мысли тоже не помешали бы. Слова? Отлично. Решения? Добро пожаловать.

– Что, теперь тебе нечего сказать?

– Эм-м… – Протянув руку, я взяла с края постели свою сумочку и начала рыться в ней дрожащими руками в поисках сигареты, чтобы успокоиться. Я вынула оттуда кошелек, чтобы не мешал, он упал и раскрылся, и это подало мне идею.

– Тебе деньги нужны? – Он же уже позволил мне откупиться, да? Стоило попытаться.

– Всем нужны деньги, сука. А у тебя есть?

Ну… Черт.

– Эм-м… Нет, сейчас нет. Я все выгребла на ремонт твоей машины, но пятнадцатого у меня будет зарплата. – Я наконец нашла сигареты и закурила дрожащими пальцами.

– Тебе платят первого и пятнадцатого, верно?

Интересно, откуда Тони узнал мое расписание? Но тут я припомнила песню, под которую плясали Джульет и Энджел, и там было что-то про зарплату первого и пятнадцатого, так что, может, просто везде было так.

Не дожидаясь моего ответа, Тони сказал:

– С сегодняшнего дня пятнадцатого будет моя зарплата. Ты получаешь первого, Тони – пятнадцатого. Будешь давать мне сотку каждый месяц, а уж я позабочусь, чтоб твоего белобрысого дружка не нахлобучили. Только забудь про старика Тони, и я тут же забуду, что мы договорились. Услышала?