Я была рада, что Рыцарь жив.

Даже если это обойдется мне в сотню в месяц.

Тяжелые руки легли мне на плечи.

– Не могу поверить, что тебе как раз. Я знаю, что ты крошка, но, блин, Панк. Я носил эту штуку в младших классах. – И он рассмеялся. Смех был тихим, низким, совсем не похожим на кашель.

Я обернулась и не узнала парня перед собой. У него были белые, ровные, ослепительные зубы. Слегка задранный кончик носа был просто милым. И глаза – ярко-голубые, окаймленные километрами густых светлых ресниц и прижмуренные от смеха – напомнили мне витраж в церкви, изображающий архангела Гавриила.

Очевидно, просто никто никогда не видел улыбки этого парня, потому что если бы видели, то сделали бы все, чтобы заставить его улыбаться снова.

Я почувствовала, как мое лицо расплывается в широкой ответной улыбке. Я не хотела, но ничего не могла с этим поделать.

– Это мне? – спросила я.

Улыбка Рыцаря сжалась в ухмылку:

– Ну, я же не хочу, чтоб ты заразила меня СПИДом, а?

Господи. Он что, флиртует со мной?

Черт, что же делать?

Я не могу это надеть. Что подумает Ланс? А Джульет???

Но я не могу обидеть Рыцаря, чтоб он убил меня из-за куртки.

ФУ-У!

Глубоко вздохнув, я поглядела на его меркнущую улыбку.

– Рыцарь, я прямо не знаю, что сказать. Это правда очень, очень мило с твоей стороны, но я… я не могу это взять.

– Какого хрена нет-то? – И все. Прекрасный золотой мальчик исчез. Рыцарь засунул руки в карманы и нахмурился. Скелетон вернулся.

– Рыцарь… Но моя лучшая подружка черная.

– И что?

– Ну… А это куртка скинхеда…

– Нет. Это летная куртка.

– Но она принадлежит скинхеду.

– Теперь она принадлежит панку.

Я оглядела его одежду в поисках каких-то проявлений расизма в поддержку своих аргументов. Свастика там или Железный крест, ну хоть что-то, но Рыцарь был чист до скрипа. На нем была узкая красная майка-поло, натянутая на мощной груди и заправленная в узкие джинсы. Джинсы держались на тонких белых подтяжках, а снизу были закатаны, демонстрируя его фирменные ботинки с красными шнурками. Ни символов. Ни знаков. Ничего.

Я шумно сглотнула и задала ему вопрос на миллион долларов, приготовившись на случай, если вместо ответа он двинет мне кулаком в лицо:

– Рыцарь, но ты же неонаци, верно? Ну, в смысле, я не знаю деталей, но разве ты не за власть белых, ККК и всякое такое?

Потому что, если это так, мы не сможем дружить. А если мы не сможем дружить, мне придется сменить шкафчик. И школу. И личность.

Рыцарь обернулся через плечо на нескольких ребят, которые входили в дверь за нами. Не желая, чтобы они услыхали то, что он собирался сказать, он нагнулся и приблизил свой рот, тот самый, который был способен на такую улыбку, к самому моему уху.

Я думала, Рыцарь сейчас его откусит, или заорет в него, или сотворит еще что-нибудь неприятное в наказание за идиотские вопросы, но он только прошептал:

– Я не нацист, поняла? Я не ненавижу людей за их расу. Я ненавижу людей просто потому, что ненавижу.

После этого признания Рыцарь отстранился и взглянул мне в глаза. Выражение его лица было резким, но взгляд невозможных голубых глаз был мягким и вопросительным. И в этом была интимность, которой я никогда раньше не испытывала ни с одним мальчиком.

Скинхед Скелетон только что поделился со мной секретом.

Было семнадцатое сентября.

День рождения Рыцаря.

Какую херню подарить человеку, который ненавидит все?

Я-то считала, что лучшим подарком от меня был сам факт, что Рыцарь вообще дожил до своего очередного дня рождения – привилегия, за которую я оставила позавчера под кирпичом на задах «Пьер Импорт» большую часть своей зарплаты, – но он об этом не знал.

Он даже не знал, что я знаю про его день рождения. Я решила оставить эту информацию при себе. В конце концов, это из-за него мой бюджет после шантажных выплат был довольно жалким, так что утром у шкафчика я ничего не сказала. И потом, на церковной парковке, тоже. Но к обеду до меня дошло, что если я не поздравлю его с днем рождения, то, возможно, этого не сделает никто, а это казалось мне хуже смерти, от которой я пыталась его спасти.

У меня было только доллар сорок два цента, но я знала, что могу легко достать бесплатно – еду в нашей столовой.

Я заметила, что в последнее время Рыцарь ничего не ел за обедом – что было странно, особенно для парня его размеров, – так что я решила захватить ему сэндвич с цыпленком по пути к столу. Буквально. Вот просто пройти мимо и цапнуть его.

В то время мне вообще не было стыдно воровать. Когда ты сам и все вокруг живут, изо всех сил держась над уровнем нищеты, воровство – не то, что дети делают ради того, чтобы произвести впечатление на других или побунтовать против родителей. Это просто то, что делают дети.

За обедом я всегда сидела боком, лицом к Лансу и Колтону, но, что еще важнее, отвернувшись от Рыцаря. Сперва потому, что я его боялась, но после всей этой истории с курткой, думаю, я делала так потому, что, видя его, сидящего в одиночестве, я чувствовала себя дерьмом.

Я начала понимать, что разговариваю с Рыцарем только наедине – возле шкафчика или в кабине его грузовика по пути к Колтону (что теперь было ежедневно), – а в присутствии остальных я его игнорировала.

Конечно, я боялась его склонности к насилию – она правда приводила меня в ужас. Ну и тот факт, что он трогал меня, когда только хотел, тоже меня нервировал. Но, если быть честной самой с собой, основной причиной, по которой я не общалась с Рыцарем на публике, было то, что я не хотела носить на себе стигму подружки скинхеда Скелетона.

Когда я подошла, Рыцарь уже сидел за столом, но, вместо того чтобы, наклонив голову, проскочить мимо, как я делала обычно, я села на одно из вечно свободных мест рядом с ним, протянула ему свой маленький подарок и крикнула:

– С днем рождения!

Я ожидала, что Рыцарь как минимум возьмет чертов сэндвич. Может, поблагодарит. Я думала, может, у меня даже будет шанс снова увидеть эту витражную улыбку.

Но я ошиблась.

Вечно нахмуренные брови Рыцаря разгладились и удивленно приподнялись. Глаза расширились, а рот приоткрылся в молчаливом потрясенном ахе. Это было душераздирающее выражение благодарности и недоверия.

Это было хуже всего. Это было так, как будто скинхед Скелетон никогда в жизни не получал подарков на день рождения. Я буквально слышала, как его доспехи с грохотом падают на пол, а я гляжу в лицо кого-то беззащитного, больного и жутко одинокого.