Конечно, он уже через миллисекунду вернул на лицо свою привычную гримасу и окинул меня взглядом, явно сомневающимся в моей нормальности.

Стоп. Он что, злится на меня? Что я на этот раз ему сделала?

– Ты что, издеваешься? – спросил Рыцарь, переводя взгляд с меня на сэндвич и обратно. – Снова, что ли, захотела?

Захотела что? А, ну да. Тогда, с кексом.

– Ну, я просто заметила, что ты уже давно не обедаешь, и я… Просто подумала… – заблеяла я.

– Ты не ешь, я не ем. Припоминаешь? – Челюсти Рыцаря были стиснутыми, а слова – рублеными, словно он что-то сдерживал изо всех сил. Что-то, от чего я, возможно, снова могла бы заплакать.

– Так ты поэтому не ешь? – спросила я, и мои глаза начали наполняться слезами, хотя он на меня не орал.

Рыцарь уставился на меня взглядом, исполненным чистой злобы, и кивнул. Один раз.

О. Боже. Мой.

Рыцарь неделями сидел на этом самом месте, совсем один, пытаясь что-то доказать девочке, которая на него даже не смотрела.

– Рыцарь, я… Прости. Я не знала.

У него раздулись ноздри, и я поняла, что он похож на питбуля. Злобного. Верного. Непонятого. И если уж он сожмет свои челюсти, ему будет очень трудно разжать их снова.

Похоже, Рыцарю было очень трудно не сорваться и не заорать на меня. Самое меньшее, что я могла сделать, это пойти ему навстречу.

– Хочешь… хочешь, мы его разделим?

Он даже не кивнул. Он просто смотрел, подозрительно сжав зубы, как будто я собиралась заманить его в какую-то западню.

Я развернула свой еле теплый подарок и разделила сэндвич пополам на два помятых полукруга. Вручив один Рыцарю, я откусила от второго и закрыла глаза. Сэндвич был потрясающим на вкус. Но опять же все будет потрясающим на вкус, когда ты не ешь практически ничего и никогда.

Я почти проглотила свою половину, прежде чем Рыцарь расслабился настолько, что открыл рот и откусил от своей. Конечно, он прикончил ее секунды за четыре. Очевидно, восемнадцатилетний скинхед, который тягает железо, все-таки должен есть.

Чтобы сбить напряжение, я пихнула его коленкой под столом и сказала:

– Эй. С днем рождения.

Рыцарь пихнул меня в ответ и тоже преподнес мне подарок.

Ту самую чертову улыбку.

Мне надо было сосредоточиться.

Все эти страсти с Рыцарем и Тони как-то отвлекли меня от главной цели – заставить Ланса Хайтауэра сделать мне предложение до конца учебного года. С того дня, как он почти поцеловал меня в туалете, прошел почти месяц, а все, что я с тех пор от него добилась, это держаться за руки в школе да сидеть у него на коленках дома у Колтона.

Что-то я делала не так. Или просто недостаточно старалась.

Может, все же слишком торчал мой живот? Или я была слишком плоская? Я ничего особо не могла с этим поделать – ну, кроме того, что голодать и носить лифчики с самыми большими вкладками, какие только могла купить, что я и так уже делала, – поэтому я решила, что моя единственная возможность – еще заострить свой стиль.

В конце концов, тот единственный поцелуй, что я получила от Ланса, случился в тот день, когда я остригла волосы, так что, может, если я еще постригусь, то получу еще поцелуй. А? Ну, в смысле это же простая логика.

И я побрила себе голову.

Ну ладно, не всю. Но большую ее часть.

Я оставила хвостики. И две длинные пряди по краям лица.

И угадайте, кто сказал мне «круто» на следующее утро, но не вложил ни одной части своего тела ни в одно из моих отверстий?

Ага. Ланс сукин сын Хайтауэр. Вот кто.

Возвращаемся плясать от чертовой печки.

А знаете, кто оценил мою стрижку? Единственный из моих знакомых тоже с бритой башкой, вот кто. Ага.

Так что этот план оказался катастрофическим. И от этого я еще меньше хотела, чтобы нас с Рыцарем видели в школе вместе. Нельзя сбрить себе почти все волосы и после этого тусоваться с единственным на весь город скинхедом. Все тут же решат, что вы с ним такая расистская парочка. А я хотела выглядеть как крутая панк-крошка НЕ-РАСИСТ, помолвленная с Лансом Хайтауэром, а вовсе не невестой Скелетона.

Чтобы никто не понял меня неверно, за обедом я стала садиться еще ближе к Лансу. Я сидела так близко, как только можно сесть без того, чтоб от него забеременеть, но, по крайней мере, начала каждый день таскать себе сэндвичи, чтоб этот скинхед на другом конце стола хоть что-то жрал. Обычно я только отщипывала от своего и отдавала остальное Лансу, но этого было достаточно, чтобы Рыцарь не голодал.

В пятницу после дня рождения я встретила Рыцаря возле шкафчика, и у него было на удивление хорошее настроение. Я еще подумала, может, это потому, что я в его куртке. С утра было так холодно, что я наконец решила, что уж лучше надеть безусловно крутую летную куртку Рыцаря, чем потрепанную старую школьную кофту, перепачканную краской.

– Ты сегодня веселый, – сказала я, подойдя. – Кто умер?

Рыцарь засунул руки в карманы и слегка улыбнулся. Как будто бы он не хотел улыбаться, но не мог сдержаться.

– Я… Можно я тебе что-то покажу? – спросил он.

– Это же не оторванная голова? – ответила я, наслаждаясь той частичкой беззащитности, которую он вдруг приоткрыл.

Рыцарь скинул на землю свой простой черный рюкзак, открыл его и протянул мне лист бумаги. Потом поднялся и подождал, пока я прочитаю. Первые три строки были набраны крупным шрифтом, и я сразу все поняла.

– Рыцарь! – завизжала я. – Ты это сделал на фиг! Ты сдал экзамен!

Рыцарь больше не мог сдерживаться. Он просиял, в третий раз за неделю, глядя, как я подпрыгиваю на месте с его лицензией – его будущим – в руках.

– А я могу стать твоим первым клиентом? – спросила я с ухмылкой.

– Нет, – ответил он, забирая у меня бумагу. – Тебе только пятнадцать, ты не забыла?

– А я принесу записку от мамы, не забыл?

Рыцарь подозрительно прищурился:

– Что ты хочешь? Ты же знаешь, я не могу сделать тату по записке. Можно только пирсинг.

– Эм-м… А можно, это будет два пирсинга? – Я невольно покраснела. Сильно. Я прямо чувствовала, как щекотная краснота пробежала по всему телу до кончиков пальцев.

Рыцарь приподнял брови, осмысливая мою просьбу.

Не могу поверить – я прошу этого психа проколоть мне сиськи. Не то чтоб они у меня были. У меня были только соски, и именно поэтому их и надо было проколоть. Потому что, когда Ланс наконец их увидит – а он, черт побери, увидит, – надо, чтоб он отвлекся на то, какие они крутые, и не заметил, чего еще там нет.