— Да, сэр! — Хестер подскочил, вытянулся и замер в ожидании. Его лицо медленно покрывалось синевой.

— Довожу только до вас специальное распоряжение командующего ВВС США в Тихоокеанской зоне. Приказываю провести проверку тактического ядерного оружия и его готовности к боевому применению. Замена мастер-сержанту Грегори есть? Ведь он заведует хранилищем термоядерных авиабомб В61?

— Сэр! Его заместитель имеет такое же специальное разрешение для работ с ядерным оружием.

— Хорошо. И последнее, это в основном касается командира оперативной группы полковника Новака. 13-й и 14-й авиаэскадрильям быть в готовности возобновить круглосуточное боевое дежурство.

— Есть, сэр!

В этот момент дверь в кабинет открылась, и зашёл помощник командира авиабазы.

— Сэр! К вам просятся войти заместитель командира 35-й группы материально-технического обеспечения и командир роты военной полиции. У них срочное дело. Впустить?

— Пусть зайдут.

Вошедшие офицеры были крайне возбуждены. Командир роты военной полиции постоянно вытирал платком пот с лица: столько проблем на него навалилось сразу.

— Слушаю. Докладывать коротко и по существу.

— Сэр! При осмотре хранилища специзделий, ответственным за которое является мастер-сержант Грегори… — говоривший заместитель командира группы МТО переглянулся с командиром роты полиции, немного замялся, выдохнул и, почти взвизгивая, продолжил: — там обнаружено пятнадцать килограммов марихуаны в мешках и несколько десятков «снаряжённых» блоков сигарет. — Офицер замолчал, нервно теребя фуражку в руках.

— Что?.. — прохрипел Олсон. Казалось, что сейчас его хватит удар. На мертвенно-бледном лице застыла маска ужаса, рот судорожно открывался в попытках вдохнуть воздух.

— Хранилище термоядерных авиабомб используется как склад для наркоты??? И это мы узнаём, когда вводится повышенная боевая готовность? Всех под суд отдам!!! Пошли все вон из кабинета!!! — дико закричал командир авиабазы и рухнул в кресло.

Весь мокрый от пота, усталый, но счастливый пятнадцатилетний Серёжка Неугодников бросился обнимать Пака. Поединок был очень трудным, соперник — северокорейский боец из юношеской команды министерства госбезопасности — уверенно шёл к победе.

Всё решил последний период. Третий раунд завершался с небольшим преимуществом корейца, когда в прыжке Сергею удалось коснуться ногой лица противника. Это касание и решило исход поединка в пользу Неугодникова. По старческим щёкам Пака лились слёзы, тренер не мог сдержать эмоций: его ученик сумел победить спортсмена из страны, где зародился оригинальный и не похожий ни на какой-либо другой вид рукопашного боя тхэккён.

— Как я рад… как я рад… — бормотал Пак, вытирая ладонью слёзы радости.

— Учитель! Это ваша победа, — захлёбываясь от радости, вторил ему Сергей.

Друзья по команде бросились к ним, образовалась небольшая кучамала.

Неожиданно в секторе российской команды открылась дверь, ведущая в служебные помещения, и к спортсменам подошёл, широко улыбаясь, высокого роста статный генерал-полковник в форме министерства госбезопасности. Сопровождала его очень миловидная и весьма изысканно одетая женщина. Красивую шею кореянки облегало дорогое колье из крупных аметистов. Такие же большие кабошоны аметиста поблёскивали на ушах. Традиционные жакет и юбка, всё-таки это КНДР, были явно куплены в одном из дорогих европейских магазинов. Как ни странно, но женщина, казалось, немного стеснялась своего одеяния, больше подходившего для дипломатического раута, чем для спортивных соревнований.

Генерал радушно протянул руку Паку и долго её тряс, поздравляя команду с первой победой. Длинную тираду корейца переводила его спутница, которая весьма прилично говорила по-русски.

— Пак-тонджи! Заместитель министра госбезопасности генерал-полковник Кан Мин Хёк лично пришёл засвидетельствовать вам своё уважение и восхищение прошедшим поединком. Русский парень был просто великолепен, техничен и ловок. Он бился как тигр, — мелодичным голосом переводила женщина. — Вы привезли хорошую команду, одну из лучших среди иностранных делегаций, — добавила она.

Кан Мин Хёк обнял смущённого Сергея и уже для него стал говорить.

— Молодец, сынок! У тебя сильная воля, только с такой и можно побеждать. Вернёшься домой, девчонки за тобой наверняка будут бегать, — продолжала переводить жена генерала и звонко, по-девичьи рассмеялась.

Сидевший в это время спиной к разговаривающим Артём, который делал массаж готовившемуся к очередному поединку спортсмену, вдруг вздрогнул. Руки застыли, он весь напрягся и стал медленно поворачиваться в сторону пришедших корейцев. «Так смеяться могла только одна женщина на свете, но её уже давно нет в живых…» — как током ударило Артёма. Когда Королёв повернулся, переводившая генералу женщина стояла к нему спиной и как раз собиралась ответить Паку, откуда она знает так хорошо русский язык.

— О! Когда я была маленькая, то с родителями долго жила в Ленинграде, они были дипломатами в консульстве КНДР. Ходила в детский садик и в школе успела поучиться.

— А сейчас вы переводчиком работаете? — спросил Пак.

— Нет. Кан-тонджи — мой муж, и мы вдвоём зашли вас поздравить. Всё-таки российская команда для меня как родная. Муж, естественно, болеет за своих спортсменов, ведь он патронирует команду от руководства министерства госбезопасности, а я — за вашу, — снова певуче произнесла женщина и рассмеялась, но уже сделав над собой усилие, будто что-то почувствовала.

Артём смотрел на кореянку не мигая, шквал чувств обрушился на него. Ощущение нежданного счастья и трепетной нежности в мгновение ока сменилось неконтролируемой яростью. Ли Хва Ми, его «прекрасный цветок» была… жива… Но… она замужем… и за этим хлыстом? Память мгновенно воспроизвела тот день, когда Ли пригласила Артёма в Пхёнсон, чтобы познакомить с родителями.

Всё шло вначале вполне нормально. В квартире к их приезду была только мать Ли, и её глаза светились радостью, когда она смотрела на весело подшучивающих друг над другом молодых влюблённых. Однако ситуация резко изменилась с приходом отца, председателя партийного комитета академгородка, который был не один, а в сопровождении молодого лейтенанта с погонами офицера госбезопасности. Судя по реакции матери, офицер был частым гостем в этом доме, и Артём невольно насторожился, понимая всю пикантность складывающейся ситуации. Девушка сразу почувствовала волнение Королёва, предложила выйти на кухню и там, обняв его за шею, прошептала, что он в её жизни единственный, а попытки отца навязать ей человека, обязанность которого сводится к роли сторожевого пса и стукача, немыслимы для неё. Артём немного успокоился, но понимал, что для партийного функционера столь высокого ранга, как отец Ли Хва Ми, нарушение запрета на смешанные браки в стране было просто немыслимым. Позиция партии, «что даже каплей иностранной крови нельзя портить чистую воду Хангана», была для него свята. Чуть позже Королёв убедился, что партийные лозунги для отца девушки не пустые слова. Он всячески препятствовал их встречам и постоянно требовал от дочери разорвать отношения с Королёвым.