Станислав Николаевич, опять же каким-то непостижимым образом, помог компании (а раньше и малому предприятию) отбиться от «крыши» в лице одной из московских «бригад». Колупаев и Дунаев разово заплатили рэкетирам не столь уж и значительную сумму, после чего их никто и никогда более не беспокоил. И вся прибыль, или по крайней мере значительная ее часть, оседала в карманах обоих учредителей.

Мог бы Колупаев убить человека?

Весьма сомнительно. Он бы предпочел договориться и решить все проблемы мирным путем. Но совсем не факт, что Олег Дмитриевич не мог бы решиться на такое преступление, если бы его не прижали к стенке. Правда, тогда следовало прижать его так крепко, чтобы он не мог и трепыхнуться.

Открытым остается вопрос, кто мог поставить в такое положение столь крупную фигуру и крепкую личность? Простой водила, да еще бывший зек? Или охотник, которого Колупаев никогда не видел? Весьма и весьма сомнительно…

Станислав Николаевич Дунаев представлял собой тип деляги абсолютно капиталистического толка. Для него безвыходных ситуаций не существовало вовсе. Даже из самой скверной он мог извлечь нечто положительное, что потом использовал бы в целях личного обогащения.

Он родился в обеспеченной семье крупного московского чиновника, который к подростковому возрасту Стаса занял теплое и доходное место заместителя министра.

Как и все или почти все молодые люди его положения, Стас фарцевал дефицитными вещами, привозимыми из-за границы его папашей, спекулировал «фирмо́й», шмотками, «пластами» и прочим товаром, модным в молодежных кругах и имеющим повышенный спрос у недорослей. Не изменись общественный строй с развитого социалистического на рыночно-базарный, в конечном итоге молодой Дунаев был бы схвачен за руку правоохранительными органами и обвинен в спекуляции. Конечно, папаня бы его отмазал и не дал бы чаду сесть за решетку, но репутация обоих Дунаевых была бы подмочена. К тому же старший Дунаев, будучи коммунистом со стажем, также не отличался высокой моралью и нравственностью и не чурался такой страсти, как мздоимство, иначе попросту брал «на лапу».

Приход к власти Михаила Горбачева пришелся обоим Дунаевым весьма кстати. Дунаев‑старший стал брать взятки почти открыто, а Стасик увлекся финансовыми аферами с валютой, которые с приходом Ельцина стали вполне законными.

Потом Станислав Николаевич познакомился с Колупаевым. Разница между ними в четыре года скоро сошла на нет, поскольку оба были фигурами в нише своей деятельности значительными. Потом они и вовсе подружились, и их дружбу скрепила явная необходимость друг в друге. Стасик, на радость его родителю, перестал числиться безработным и получил сначала в кооперативе, а потом и в малом предприятии Колупаева должность инженера-экономиста, в обязанности которого входило нахождение выгодных сфер вложения денег. Это ему удавалось блестяще, и в девяносто пятом году, после реорганизации малого предприятия в риелторское агентство «Бечет», Станислав Николаевич, как равноправный партнер и учредитель, получил значительную долю в новой компании и сделался председателем совета директоров.

Пока старший Дунаев был на плаву и сливал всю нужную информацию сыну, дела «Бечета» шли блестяще. Когда же он, получив синенький орден Почета, был отправлен на заслуженный отдых, этот факт никак не сказался на деятельности компании Колупаева и Дунаева-младшего, поскольку оба за эти годы обросли собственными связями, влиянием и большими деньгами, которые, как известно, в новой России решают все. Единственной слабостью Станислава Николаевича была его жадность до денег. Конечно, он не сидел на сундуках с золотом, как скупой рыцарь, но за просто так не желал отдавать даже сотенную купюру. Впрочем, люди, тратящие попусту деньги, богатыми не бывают…

На охоту Дунаев ездил с удовольствием. Эта смена занятий и привычной обстановки была для Станислава Николаевича некой отдушиной. На охоте он отдыхал и телом, и душой, и не столько азарт охотника, сколько возможность прочистить голову и не думать о добыче денег влекла его на природу.

Стрелял он отменно, натренировавшись в свое время в тире, хотя в душе настоящим охотником себя не считал. Просто он делал хорошо все дела, за которые принимался. Среди его трофеев имелись бурый медведь, полярный волк, целое стадо кабанов, полдюжины сохатых и целые караваны уток. Лосиная и волчья морды висели у него в домашнем кабинете, между которыми находилось в рамке увеличенное цветное фото его самого в болотных сапогах, тирольской шляпе с пером и с «винчестером» в руках.

Мог бы Дунаев убить человека?

Однозначно ответить непросто. Наверное, сумел бы… Правда, только в том случае, если бы кто-либо посягнул на его деньги. Но охотник Востриков на его богатства отнюдь не претендовал. И если его убил Дунаев, то это было совершенной случайностью. Такой же случайностью, как и то, что Вострикова могли убить Колупаев или Ионенко. А вот если Леваков шантажировал Дунаева, то Станислав Николаевич вполне мог его прикончить. Но тогда при чем тут Наташа Челнокова и ее звонок Левакову? Где эта Наташа и где Дунаев – как говорят в Одессе (а может, теперь уже и не говорят), две большие разницы… Они вращаются на разных орбитах и по космическим правилам больших и малых планет просто никогда между собой не пересекаются.

А ведь Левакова могли убить все трое, если он был опасен им всем, из чего следует, что все они причастны к гибели Вострикова…

Дальше события развивались примерно так…

Откушав шашлыков, вся компания еще немного посидела в летней столовой, а потом разошлась по своим номерам, ведь вставать завтра нужно было на заре…

В моей голове пронеслись картины того, как они укладывались в свои постели. Колупаев, к примеру, мог заснуть сразу. Немного попялился в потолок Дунаев, после чего повернулся на бок и через минуту засопел. Наверное, довольно быстро заснул и Леваков, которому подниматься завтра надлежало раньше всех, ибо обслуга должна вставать до подъема своих хозяев. И только Ионенко какое-то время ворочался, сожалея, верно, о том, что лежит в кровати один, а не вместе с Фаиной Витальевной. Но вскоре заснул и он.

Они вышли на охоту на заре. Все четверо. Шли молча. Утро было хмурым, и, кажется, собирался дождик.

Шли они, как сказал им егерь, к болотистым низинам, ориентируясь по карте, также предоставленной Иваном Николаевичем.

Сверху стало немного накрапывать, но это не мешало охотникам.

Через час они сделали привал. Позавтракали припасенными продуктами, которые нес Василий Леваков, пригубили из фляжек коньяку. А потом…

Потом, когда они вышли к низине с двумя болотистыми озерками и протокой между ними, Дунаев вдруг увидел, как неподалеку зашевелились нижние ветки на одном из кустов.

– Тихо! – прошептал он и вскинул ружье.

Колупаев и Ионенко последовали его примеру.

– Там, – одними губами произнес Дунаев и указал пальцем на куст. Его ветви шевельнулись еще раз.

Он выстрелил первым. За ним начали палить Колупаев и Ионенко.