– Но… Как вам это удалось? – не сводил с меня взгляда Семенов. – Вы что, экстрасенс? Или видите сквозь землю?

– Ни то и ни другое, – поспешил заверить я егеря. – Просто… у меня хорошая интуиция.

– Хороша же у вас интуиция, ничего не скажешь, – все еще недоверчиво посматривая на меня, произнес Иван Николаевич. – Надо полагать, о нахождении Вострикова, то есть его трупа, следует немедленно сообщить в милицию. Тьфу ты, в полицию… Все никак не могу привыкнуть к этому новому названию.

– Да, надо сообщить, – согласился я.

– И нам придется их подождать.

– Придется, – снова согласился я.

Пока Иван Николаевич звонил в полицию и объяснял, где мы находимся, мы со Степой потихоньку отошли в сторонку.

– Ты все снял? – спросил я его, хотя можно было этого и не делать, ибо учить Степу было все равно, что портить…

– Все, – ответил Степа. – А ты как узнал про могилу?

– У меня хорошая интуиция, – ответил я своему оператору так же, как перед этим егерю.

– А твоя интуиция не подсказывает, кто убийцы?

– Думаю, что это мой добрый друг, исполнительный директор риелторской компании «Бечет» господин Ионенко и господа учредители означенной компании генеральный директор господин Колупаев и председатель совета директоров господин Дунаев, – с неизбывным сарказмом произнес я. – Это они превратили охотника Вострикова в дуршлаг.

– Нарочно? – снова посмотрел на меня Степа.

– Может, нарочно, а может, и нет, – произнес я в задумчивости. – Это нужно прояснить.

– А Леваков тут с какого боку? – спросил Степа.

– А Василий Леваков оказался невольным свидетелем этого убийства, – ответил я. – Ведь у него не было ружья…

– И он стал их шантажировать?

– Возможно, – нетвердо сказал я. – А может, у него взыграла совесть, и он сказал им, что пойдет в полицию и расскажет всю правду.

– И они его убили, – без всякого намека на вопрос произнес Степа.

– Да, поскольку водитель Леваков стал для этой троицы крайне опасен, – резюмировал я.

В моей голове, начиная с самого приезда Колупаева, Дунаева, Ионенко и Левакова в охотхозяйство, вдруг сама собой ясно предстала картина всего произошедшего и того, что последовало после. В деталях и с нюансами, которые, несомненно, были или могли бы случиться. Возможно, с некоторыми неточностями, что, впрочем, не имело особого значения.

Итак…

Они приехали в охотхозяйство в пятницу вечером, когда охотник Сергей Степанович Востриков уже ушел скрадывать кабана на жировке.

Заняли номера, что получше. Отужинали с водочкой и шашлыками, приготовленными Васей Леваковым. Шашлыки удались на славу, водка также сделала свое дело, и настроение у москвичей было самое благостное, какое и должно быть на отдыхе на природе.

Надо полагать, начальники Левакова его не чурались. Вася, конечно, был не их круга, всего лишь обслуга, но ездил с начальством на охоту уже не в первый раз и, собственно, не являлся для них чужаком из другого мира, секретов от Левакова никто из верхушки компании «Бечет» не держал. Да в общем-то и не было у них на охоте никаких секретов, производственную тематику в разговорах они не затрагивали, не для того приехали сюда, чтобы о проблемах на работе гутарить. Разговоры обычно заходили о женах или любовницах. Например, опять любовница Дунаева артачится и хочет новую шубку. И не простую, блин, а из баргузинского соболя ценою в восемь миллионов рублей или, на худой конец, из королевского горностая за два с половиной миллиона рубликов. А такие бабки, господа, это вам не комар чихнул…

– Да брось ты ее ко псам, – советовал другу и соратнику Олег Дмитриевич Колупаев. – Другую найдешь! Вон сколько девок красивых по Москве бегает!

На что Станислав Николаевич с резоном отвечал:

– Не могу. Знаю, что надо, а не могу. Привязался. И тянет меня к ней. Только о ней и думаю, не надо больше никого…

– Даже красотку Колли Брук? – спрашивал Колупаев, щурясь. – Или Николь Кидман?

– Даже, – вполне искренне отвечал Дунаев.

Но такие разговоры – дела привычные и среди мужчин секрета не составляющие. Любой водитель знает о своем хозяине либо все, либо почти все. И в житейских делах является чаще всего союзником. Да и чего стесняться простого водилу…

Ионенко в таких разговорах обычно отмалчивался. Это вовсе не значило, что у него не было любовницы. Была такая. И звали ее, скажем, Фаина Витальевна Авербах. Или Ливербрук. Это будет лучше, кажется. Проживала она где-нибудь в Замоскворечье, предположим, на Пятницкой – улице старинной, заповедной, с традициями и тихими спокойными двориками, помнящими владельцев доходных домов второй половины века девятнадцатого, коими застроено и по сей день Старое Замоскворечье.

Геннадий Викторович приходил к Фаине Витальевне в обговоренное времечко по пятницам, поскольку уходил с работы пораньше часика на два.

А вот в эту пятницу встреча с Фаиной Витальевной сорвалась. Из-за этой охоты, мать ее дери! Исполнительный директор был не против того, чтобы провести выходные со своим непосредственным начальством, поскольку не умел отказывать своим шефам ни в чем, так как стремился сделаться таким же начальником. И удалось! Исполнительный директор крупной компании – это не копейки по углам сшибать! В первую очередь, это большие возможности, в том числе финансовые, определенный вес в обществе… Престиж… Уважение со стороны и самоуважение изнутри… Это дорогая служебная машина с личным водителем… Еще весьма приличный оклад. И премиальные едва ли не больше основной зарплаты. Идет процент от сделок с заманчивой и вполне осуществимой перспективой в самом ближайшем будущем стать компаньоном Колупаева и Дунаева. Словом, быть в одной компании с такими ребятами – одна выгода и сущее благо. И охоту Геннадий Викторович тоже любил. Вернее, не конкретное убиение зверя, а сам процесс выслеживания добычи, погони и получения трофея. Это служило доказательством его силы и могущества. И того, что он такой же, как генеральный Олег Колупаев и председатель Стас Дунаев. По крайней мере, ничуть не хуже или мельче. И все же если бы Геннадию Викторовичу предоставили право выбирать, то исполнительный директор компании выбрал бы вместо охоты вечерок с незабвенной Фаиной Витальевной в ее теплом и уютном гнездышке. Это как-то и попривычнее, и поспокойнее… Правда, здесь следует сделать одну небольшую оговорку, что отношения с начальством после подобного выбора не замутнятся.

Способен ли Геннадий Викторович убить человека?

Пожалуй, вряд ли. Даже если его крепко прижать в подворотне.

Цапнуть за руку обидчика – это да! Но чтобы ухватить противника за глотку, на такое он не потянет. Не тот типаж. И совсем не потому, что убить человека Геннадию Викторовичу не позволяют библийские заповеди и высокие моральные принципы, которых, собственно, у него никогда и не было. А потому, что убийство, если оно будет раскрыто, означает конец его карьере и спокойной обеспеченной жизни. Чего господин Ионенко больше всего и опасается потерять…