– Что рассказать? – хриплю, не отрывая от Лизы взгляда.

– Ты же всегда находишь, что… – бросает неопределенно.

Перебирает пальчиками цепочку с кулоном и, черт возьми, улыбается.

Дух захватывает… Да, блядь, у меня и давление, и температура подскакивают. Если она продолжит – лечить нужно будет меня.

– Кирилл Бойко – твой самый близкий друг? – прилетает от Богдановой до того, как я успеваю собраться с мыслями и выдать хоть что-нибудь.

– Да. Он мне как брат.

– А остальные? Я думала, все, как братья.

– Нет… Конечно, да, – путаюсь не только в словах, но и в эмоциях. – Просто Бойка ближе всех.

– А его сестра? – спрашивает и выразительно краснеет. – Ты с ней много времени проводишь…

Только после этого догоняю, к чему завела этот разговор. В груди резко горячо становится, будто кипятка хлестанули. Неужели ревнует?

Невольно ухмыляюсь. Не могу сдержаться.

– Почему ты смеешься? Почему… – вспыхивает пуще прежнего.

Делает попытку соскочить с кровати, однако я оказываюсь быстрее. Ловлю ее за руку и осторожно заваливаю обратно. Нависаю, сохраняя максимально возможное расстояние. Пугать не хочу, но улыбаться не прекращаю. Меня буквально накрывает какая-то неадекватная степень радости.

Лиза замирает. Дышит взволнованно и неотрывно смотрит мне в глаза.

– Варя такой же друг, как и Бойка. Не больше, – заверяю я с той же ухмылкой. – Более того, они влюблены.

– В кого? – не понимает Лиза.

Мне нравится, что сейчас она, какие бы эмоции ее не одолевали, пересиливает свои страхи и все, что не понимает, спрашивает.

– Друг в друга, – выдыхаю значительно тише. – Но это пока секрет.

– Пока?

– Ну да… Думаю, ненадолго.

– Я понимаю, – шепчет Дикарка. Громко сглатывает и кивает. – Тайна из-за того, что их родители женаты.

– Нет, не поэтому, – отвечаю я. Хмурюсь и, зная все ее загоны, зачем-то уточняю: – Ты считаешь подобное грехом?

– Не знаю…

Видно, что она даже думать об этом боится. Не то что делать какие-то выводы.

– Сводные – не родные по крови. Это не инцест. В их любви нет никакого греха, – объясняю серьезно. Хочу, чтобы услышала меня. – Ровно, как и в любой другой. Например…

– Например?

– Например, – выдыхая, приближаюсь к ее лицу. – В нашей.

Я буквально чувствую, как ее жесткий диск летит. С диким скрежетом, буксует и в конечном итоге перегорает. Как чинить, если меня самого кроет? Гаснет свет, и я даже не соображаю, что сам глаза закрываю. Тычусь в ее губы своими, вместо этого попадаю в шею. Вероятно, Дикарка в последний момент увернулась. Но меня, блядь, и ее шея более чем устраивает. Жадно впиваюсь и влажно захватываю нежную кожу губами.

Лиза так сильно дергается, что меня подбрасывает.

– Не надо… – этот прерывистый шепот прорезает мое сознание, подобно острому, как лезвие, клинку ножа. – Перестань…

Приоткрывая веки, отстраняюсь, чтобы застыть на ней взглядом.

– Ты обещал, что не будешь меня трогать…

Долго молчу. Не способен говорить. Что-то пережимает в груди и встает клином. Сердце, зверски намахивая, раскатывает по телу бешеную гормональную смесь.

– Обещал, – выдыхаю за ней. Для себя. Отталкиваюсь и сажусь. Веду по лицу ладонью. – Извини. Не хотел тебя испугать. Больше не повторится.

Какой раз я лгу? Сколько раз еще солгу?

– Ты просила что-нибудь рассказать… – говорю типа беззаботно. – Так вот, слушай, – улыбаюсь, будто и правда легко переключаюсь. – Когда мне было четырнадцать…

Я хочу, чтобы он ко мне прикасался.

© Лиза Богданова

– Ух, Чара, какой ты… – как ни отгораживаюсь, улавливаю восхищенный возглас одной из девчонок, что обступили Чарушина, едва он зашел в спортзал. – Подстригся? Очень круто тебе! Я б дала, – после этого откровенного и не менее громкого признания вся собравшаяся компания взрывается хохотом. И сам Артем тоже нисколько не смущается. Смеется, будто речь идет не о самом сокровенном, что может быть между мужчиной и женщиной, а о чем-то… простом и обыденном. – Это хэштег, если что! Ничего личного! – вроде как оправдывается девушка, но это лишь сильнее веселит компанию. – Хотя… А, давай сфоткаемся, красавчик! Хочу тебя в свой Лайфграм.

Отворачиваюсь, когда она виснет на Чарушине, а он, продолжая смеяться, обнимает ее в ответ.

– Классно смотритесь! – одобрительно выкрикивает одна из подружек. – Протасова, не упусти!

– Держу!

Грудь с такой силой сжимается, кажется, что все ребра будут сломаны, а внутренности раздавлены. Куда вдыхать? Мне больно.

Заставляю себя двигаться. Отдаю Кирилюку справку, молча выслушиваю все его ехидные комментарии – сейчас они меня совсем не трогают – и, не глядя больше по сторонам, торопливо покидаю спортзал.

Сама просила Чарушина не проявлять ко мне внимание в академии. Нельзя, чтобы кто-то видел нас вместе. Он отнесся с пониманием, я порадовалась. А теперь что? Артем продолжает жить обычной жизнью, а я… Я ревную его? Смертельно! Застилает это чувство все благоразумие. Не могу я оставаться рассудительной. Не могу не думать о том, что такая, как эта Протасова, не станет его отталкивать. Позволит не только целовать, а и все остальное.

Нервно сглатываю и усиленно моргаю, чтобы не дать скопившейся в глазах влаге пролиться.

«Ты мне нравишься, разве еще непонятно?»

Даже если сейчас Чарушину нравлюсь я, очевидно, что долго без близости он не выдержит. И что тогда?

По коже такая мощная волна мурашек летит, не получается не содрогнуться. Обхватываю себя руками. Пытаюсь вернуться к рациональным мыслям. Чем себя занять до следующей пары? Пойти в кафе и выпить горячего чая? Вдруг станет легче…

– Лиза!

От этого приглушенного окрика меня резко бросает в жар. Потому что это… Он. Еще до того, как обернуться и встретиться с Чарушиным взглядом столько эмоций выдаю, что и распознать трудно.

– Привет, – шепчет, напирая.

Мне не хочется отшагивать и увеличивать дистанцию. Команды разума проходят впустую.

– Привет, – отзываюсь так же тихо.

В глаза ему смотрю и мир вокруг существовать перестает.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивая, оглядывает меня насколько это возможно при столь близком расстоянии.

– Прекрасно! – отвечаю немного взвинченным тоном.

Не хочу выдавать какие-то плохие эмоции. Это ведь моя проблема. Чарушин не виноват. Он нормальный. Это я… странная.