– Ну вот, теперь твой черед доказать, что ты действительно хочешь стать ведьмой, – она показала в сторону чего-то темного возвышавшегося прямо посередине перекрестка.

Алина подошла ближе и застыла от отвращения. Это был труп лошади. И, похоже, он пролежал уже несколько дней. Брюхо кобылы не только безобразно вздулось, но даже лопнуло. Вывалившиеся в дорожную пыль кишки, казалось, шевелились. Присмотревшись, она увидела сотни копошащихся белых опарышей. Зрелище было омерзительным, вокруг стояла ужасающая вонь. Девушка закрыла ладошкой лицо, чтобы запах перестал забивать ноздри.

– Ну, что стала? – раздался голос Аграфены. – Лезь!

– Куда? – непонимающе обернулась Алина.

– Туда, – и женщина ткнула пальцем в живот лошади. – В пузо залезешь, изо рта вылезешь и станешь ведьмой.

– В эту гадость? Ни за что, – уперлась девчонка.

– Не дури, девка, я на тебя столько сил уже потратила, – женщина явно начинала сердиться.

Алина обернулась, вновь собираясь возразить, и увидела, что сзади нее стоит не Аграфена, а высокая седая старуха с громадным скрюченным носом и желтыми клыками, выпирающими изо рта. – Ступай, раз сделала выбор, – закричала она.

Девушка задрожала всем телом и отрицательно замотала головой.

– Ну что будешь с такой упрямицей делать?! – старуха растерянно развела руками. – Ты, пойми, дуреха. Нужно себя преодолеть, иначе не стать настоящей ведьмой. Никогда. Ну, так что?

Алина повернулась и сделала шаг по направлению к омерзительному трупу. Остановилась и поняла, что не двинется больше с места. И тут сильный толчок в спину подбросил ее. Девушка с головой вошла в чавкающее месиво. Задыхаясь и разгребая липкую смесь руками, она постаралась выбраться из брюха. Но оно лишь сильнее засасывало ее внутрь. Девушка ничего не видела. В груди почти закончился воздух. Отвратительная вонючая гадость лезла в рот, уши, ноздри.

Алина поняла, что еще мгновенье, и она задохнется.

Девочка принялась двигаться вперед, стараясь не думать о том, через что ей приходится пробираться. Она удивленно почувствовала, что уже может дышать, да и нестерпимый запах почти исчез. Субстанция вокруг превратилась в податливое красное марево. И продвигаться стало значительно легче. Где-то вдалеке забрезжил слабый желтоватый свет, и Алина поняла: это полная луна. Она рванула туда изо всех сил и увидела протянутую руку. Схватилась за нее и очутилась на том же перекрестке.

Аграфена, вновь ставшая обычной женщиной, ласково улыбалась. Труп лошади исчез непонятным образом. Белоснежная ночная сорочка, которая должна была стать вонючей и грязной, выглядела как только что постиранная.

– С прибытием, – сказала Аграфена и ласково погладила по голове. – Я уж думала, не выберешься.

Молодая ведьма посмотрела на показавшиеся за горизонтом первые лучи солнца и рухнула на землю.

Алина сидела за столом и нервно крутила в руках серебряную чашечку.

– Теперь-то ты понимаешь? Как она могла заставить меня через это пройти?

– Алина, – колдун внимательно посмотрел на женщину, заново пережившую полузабытый детский кошмар. – Это обычный обряд инициации. Там все было ненастоящим от медведя до лошади. Всего лишь переход в другое измерение, к новой жизни. Возможно, ты не была к этому готова. Но, думаю, что по-настоящему подготовить к такому нельзя. К тому же, ты сама сделала первый шаг.

– Хочешь сказать, это был мой выбор? – почти закричала Алина. – Она меня толкнула! Вот ты?! Ты, что сам полез в эту дрянь?

– Алина, – Илья постарался сказать это как можно мягче. – Мне не было нужды куда-то лезть. Я не человек, хотя вырос среди людей.

Лицо ведьмы стало злым. Она с такой силой вцепилась в чашечку, что та прогнулась под пальцами. – Ну, конечно, ты белая кость. Таким все дается от рождения. И богатенькие родители, и куча денег, – она осеклась и уставилась ненавидящим взглядом.

– Я остался один в семь лет. Рос сиротой, – колдун спокойно посмотрел на Алину. – Считай это ответом: откровенность за откровенность.

– Извини, – женщина выглядела раскаявшейся. – Я не знала.

– На самом деле сейчас ты единственный живой человек на земле, кто это знает, – пожал плечами мужчина.

– Так ты начинаешь мне доверять! – она от радости чуть не захлопала в ладоши.

– Ты делаешь поспешные выводы, – Илья сделал шаг назад и взял с выставочной полки пузырек с яркой наклейкой. – Что было дальше?

Когда Алина пришла в себя, поняла, что лежит в собственной постели. Рядом кто-то тихонько разговаривал. Голова раскалывалась от тяжелой давящей боли. Все тело ломило. Поэтому сначала она с трудом понимала звучавшие рядом слова. Но постепенно разговор перешел в спор. Голоса звучали все громче и громче. И она услышала Тишу.

– Я говорю, ты не должна была этого делать! – всегда спокойный домовой почти кричал на хозяйку.

– Ты мне не указ! – тоже повысила голос хозяйка. – Она сама сделала первый шаг.

– А если девочка теперь умрет? – возмутился Тиша – Ты же знаешь, как она слаба здоровьем.

– Она должна была умереть в тот день, когда встретилась мне на перекрестке. Она могла умереть, пока добиралась ко мне, – отбила удар хозяйка. – Она бы умерла и сейчас, поскольку тяжело больна. А теперь, после того, как стала ведьмой, будет жить по человеческим меркам почти вечно.

– Но это не ее выбор, – жестко впечатывая слова, сказал Тиша. – Ты не имела права за нее решать. Ты нарушила ход вещей. Ты… ты… – домовой запнулся и добавил гораздо тише. – Ухожу я Аграфена. В отличие от твоих слуг я свободный домовой.

– Ах, вот как заговорил, – зазвенел голос хозяйки. – Ну и скатертью дорога. И далеко же ты пойдешь? Кому служить будешь?

– Да тут недалече, – Тиша молчал, словно обдумывая решение, напряженная тишина повисла в воздухе. – К Алине. Постараюсь исправить зло, которое ты сотворила.

Наступила тишина. Девушка напряженно вслушивалась, но в доме не было слышно ни шороха ни звука. Потом раздались шаги, громко хлопнула дверь. Кто-то поднимался в спальню по скрипящей лестнице. Алина напряглась и присела на кровати. Она знала – идет хозяйка, чтобы придумать очередное жестокое испытание. Но когда отворилась дверь, появился Тиша. Был он так же лохмат, как обычно. А рубашку поменял на другую. Теперь по кумачовому полю весело скакали черные горошины.

– Тишенька, это ты, – от перенесенного напряжения девочка разрыдалась.

– Ну-ну, полно, – домовой присел в изголовье и ласково погладил по голове. – Слаба ты еще. Поспать тебе надо.

Он уложил ее обратно в кровать. Вытер размазанные по щекам слезы рукавом и застенчиво улыбнулся.

– Ты разговор слышала. Так как, будешь моей хозяйкой? Принимай решение. А то ведь я теперь без угла остался.

– Конечно, Тишенька, я так рада, что ты со мной, – она прижала к щеке его крепкую узловатую руку и, почувствовала, как в нее вливаются уверенность и спокойствие. – Я так устала, наколдуй мне тот сон с розовыми качелями, – попросила она.