получили хорошее образование на родине, а часть имела к тому же и опыт преподавания. Таким образом, к 1963 г. в стране имелось не менее 1500 достаточно квалифицированных учителей для работы в начальных классах арабских школ. После того как местные и муниципальные органы управления в арабском секторе продемонстрировали нежелание собирать налоги для строительства учебных заведений, правительственные органы страны предоставили им необходимые средства, назвав их “займами на образовательные нужды”. Благодаря всем этим усилиям к 1967 г. число учащихся в начальных классах арабских школ достигло 70 тыс. человек; таким образом, уровень посещаемости составил 80 % для мальчиков и 50 % для девочек — цифры, неслыханные для любой арабской страны региона.

С другой стороны, школьное образование само по себе, без четкой ориентации на общинные нужды, вряд ли могло эффективно содействовать снижению уровня напряженности в отношениях между двумя народами. Для израильских властей особое значение имела перспектива установления, в процессе реализации образовательных программ, взаимного понимания и контактов между арабами и евреями. На первых порах этого не удавалось достигнуть в достаточной степени, ввиду наличия географических и языковых барьеров. С этой целью несколько кибуцев, организованных партиями Мапам и Ахдут га-авода, включили арабский язык в программы своих школ и практиковали регулярные посещения арабских школ. В одном из кибуцев, Легавот-Хавива, был создан “Институт арабо-еврейских отношений”, проводивший годичный курс для совместного обучения арабов и евреев. По инициативе мэра Хайфы Абы Хуши[28], давнего сторонника арабо-еврейского сотрудничества, Хайфский муниципалитет основал программу взаимной деятельности, а затем в городе была открыта смешанная средняя школа, где имелись классы углубленного изучения арабского языка. В Ако имелся совместный детский центр и игровая площадка. В молодежной деревне Нурим, основанной по инициативе Молодежной алии, были открыты классы для арабских учащихся из соседних деревень, в то время как одна из еврейских школ деревни организовала в близлежащей арабской средней школе класс иврита и приглашала арабских школьников участвовать в субботних празднествах и спортивных соревнованиях. Можно назвать еще немало примеров арабо-еврейского сотрудничества, преимущественно на местном уровне. Однако, как бы то ни было, а изолированные усилия явно были недостаточны для того, чтобы рассеять недоверие между двумя народами.

Следует подчеркнуть то особое значение, которое имела образовательная система для женщин арабской общины. Сама по себе возможность получить образование, избавившись от участи неграмотного человека, оказала разительное воздействие на рост их социального статуса. Весьма важными стали также перемены юридического и политического характера. Положение арабских женщин до 1948 г. нельзя было назвать иначе как жалким. У них не было никаких закрепленных законом прав, их могли продать в замужество, причем зачастую в качестве младшей жены, а при процедуре развода у них вовсе не было права голоса. Правительство Израиля не только предоставило женщинам возможность учиться, но и коренным образом улучшило социальный статус арабских — равно как и еврейских — женщин, приняв в 1951 г. Закон о равенстве прав, который давал женщинам полное юридическое равноправие. Двоеженство было запрещено в законодательном порядке, равно как и детские браки. Женщину не могли выдать замуж или принудить к разводу без ее согласия. Что касается политических прав, то они были предоставлены всем женщинам с момента основания государства. Получив теперь юридическую защиту своих прав и добившись социальной свободы наравне с женщинами еврейской общины, арабские женщины обрели достоинство и ощутили новые возможности, которые давал им их новый социальный статус. Пусть даже эти возможности были отчасти умозрительными, принимая во внимание консервативную природу арабского общества, — тем не менее они существовали и охранялись законом.

Рост числа образованных арабов, как мужчин, так и женщин, стал основой одновременно для надежд и для беспокойства. Выпускники средних и даже начальных школ получали места чиновников в правительственных учреждениях (в арабском секторе), равно как и в других государственных организациях. Некоторые из них устраивались на предприятия пищевой промышленности, совместно финансируемые еврейскими и арабскими предпринимателями, или в Израильско-арабский банк. Но все большее число выпускников арабских средних школ, а то и учительских семинарий или университетов оставались без работы, потому что они не хотели быть чиновниками или учителями, либо потому, что не могли найти достойную работу. Следует признать, что всеобщее образование, предоставляемое израильскими властями, способствовало появлению нового поколения арабской интеллигенции, недовольной своим положением и вместе с тем осознающей наличие возможностей для беспрепятственной критики власти и государства. Именно тогда и начали возникать в арабской общине недовольные и враждебные элементы (Гл. XXI). Стало высказываться и недовольство, имеющее националистическую окраску.

Вряд ли можно было, например, предать забвению трагический случай в Кфар-Касеме. В день начала Синайской кампании, 29 октября 1956 г., в арабских деревнях вдоль границы с Иорданией был введен комендантский час от заката до рассвета. В этот день 43 жителя деревни Кфар-Касем возвращались с полевых работ уже после начала действия комендантского часа — либо они не знали о введении ограничений, либо просто не придали этому особого значения — и были расстреляны израильским патрулем. Израильская пресса отреагировала на это, выразив общее потрясение и смятение, охватившие страну. Ответственные за эти действия, два офицера и шесть рядовых (четверо из которых были полуграмотными репатриантами из мусульманских стран), предстали перед трибуналом. Офицеры были осуждены на длительные сроки заключения, однако впоследствии эти сроки были существенно сокращены. Само слово “Кфар-Касем” стало для арабов призывом к антиправительственным действиям. Их негодование не стихало на протяжении многих лет (Гл. XVIII. Арабское меньшинство).

Чувство единства арабского меньшинства усиливалось по мере роста численности их общины. К 1967 г. более половины арабского населения Израиля составляли родившиеся после образования государства. Точно так же, как и тысячи молодых израильтян иного, неарабского происхождения, они не могли помнить о временах британского мандата, и их политическая активность определялась динамикой израильской жизни. Они, естественно, сопоставляли свое положение не с тем, как жилось арабам при англичанах, а с тем, как живется сейчас их соседям-евреям. Усугублению их обид и недовольства способствовали условия скученного существования в деревнях Галилеи и “Малого треугольника”, а также радио- и телепередачи из Аммана, Рамаллы, Дамаска, Бейрута и Каира. Радио Израиля ничего не могло противопоставить потоку этой неприятельской пропаганды. Немало молодых арабов, будучи не в силах смириться со своим статусом меньшинства, поддавались призывам своих арабских соседей и бежали за границу; только в 1956 г. было более ста случаев такого бегства. Власти арабских стран уговаривали беженцев вернуться в Израиль с целью шпионажа; многие из тех, кто соглашался на эти уговоры, при попытке пересечения границы были убиты израильскими пограничными патрулями. Каждый такой случай только усиливал враждебные чувства арабского населения Израиля.

Принимая во внимание негативное отношение арабского населения страны, правительство