– Поезжай вперед, – сурово заговорил он, – и, что бы ты ни увидела и ни услышала, касающееся меня, молчи, не оборачивайся и, пока я сам не заговорю, не обращайся ко мне.

Целый день ехали супруги, все больше углубляясь в пустынную, усеянную огромными валунами местность. Кругом не было ни одной живой души, кроме волков, выглядывавших из своих логовищ меж камней и дивившихся, наверное, тому, какая нужда занесла людей в эту пустыню; ничего не было слышно, кроме треска сучьев под ногой бурого медведя, ломавшего на далеком холме деревья, чтобы поживиться медом.

День клонился к вечеру, и длинные тени всадников протянулись по широкой зеленой дороге. Вдруг леди Энида встрепенулась – впереди показались белые стены и крыши города. Она не знала, что задумал ее супруг, и опасалась, как бы он в своем гневе не вздумал продолжать путь ночью, ведь тогда они сделаются добычей разбойников или диких зверей. Однако ее поразило полное отсутствие каких-либо признаков жизни: на дороге не было видно ни пеших, ни конных людей, над крышами домов не вился дымок.

Подъехав поближе, Энида увидела, что стены города обвалились, улицы заросли высокой травой, а небольшие деревянные хижины и сараи полусгнили и разрушились. Скоро путники достигли просторной площади, окруженной белыми строениями. Окна в них отсутствовали, крыши поросли травой; трава пробивалась и из трещин в стенах, а в дверях повыросли целые кусты. В широком портале базилики серой тенью мелькнул волк.

Сердце Эниды упало. Она догадалась, что они в одном из римских городов[9], опустошенных и покинутых жителями, в котором теперь обосновались волки да медведи. В этих стенах прятались также разбойники и одичавшие люди, а карлики с соседних холмов собирались сюда колдовать, вызывая духов, витавших над разоренными очагами римлян.

Энида приостановила коня, поджидая Джирэнта, чтобы спросить его, не собирается ли он здесь ночевать, и вдруг увидела впереди, в сумраке, копошащиеся тени. Опасаясь, как бы неизвестные люди не напали на ее мужа врасплох, она повернула коня и подъехала к нему.

– Мой господин, ты видишь людей, собравшихся там, впереди, и как будто намеревающихся напасть на тебя?

Джирэнт сурово взглянул на нее.

– Ведь я же приказал тебе молчать, что бы ты ни увидела и ни услышала! – заметил он. – К чему ты предостерегаешь того, кого сама презираешь!

В это время из обвалившихся домов выскочили десять разбойников. Один подбежал к Джирэнту с ножом в руке, но был сражен ударом меча. Энида в страхе творила молитву, глядя на мужа, окруженного разбойниками. Залязгало оружие; молчаливая, затаившаяся в сумерках улица вдруг огласилась стонами и криками. Немного погодя шестеро из нападавших неподвижно распростерлись на земле, а остальные бросились к развалинам; но их также настиг меч Джирэнта.

Не говоря ни слова, он приблизился к жене, и супруги стали искать приюта на ночь. Наконец им удалось найти в маленьком доме комнату с одной дверью, где они и расположились на ночлег.

Утром Джирэнт с Энидой покинули развалины и продолжали свой путь, пока не достигли леса. В жаркий час полдня особенно приятно ехать под зеленой сенью, прислушиваясь к журчанию ручейка, скрытого в траве.

Миновав лес, путники попали в долину, и их взору открылась деревня, обнесенная земляным валом с изгородью. Приблизившись, они увидели четырех вооруженных рыцарей в окружении толпы перепуганных крестьян. Едва Джирэнт с Энидой проехали заставу, к ним подбежал крестьянин.

– Господин рыцарь, – взмолился он, – если ты добр и храбр, взгляни на чинимую тут расправу! Четыре безжалостных лорда хотят убить моего отца, если он не скажет, куда спрятал деньги.

– Эта земля принадлежит им? – спросил Джирэнт.

– Нет, наша земля принадлежит сэру Джирэнту; но лорды твердят, что он спит без просыпа, и хотят быть нашими господами. Они притесняют нас и мучают оброком и штрафами.

Сэр Джирэнт подъехал к толпе и рассмотрел поверх голов привязанного к столбу старика крестьянина. Четыре рыцаря истязали его. Несчастный был смертельно бледен и испуган.

– У меня нет денег, – повторял он слабым голосом. – Вы уже все взяли, когда сказали, что наш господин Джирэнт стал придворным шутом.

– Ах ты скряга! – огрызнулся на него один из рыцарей. – Да с тех пор прошло уже два месяца, и в твоем кармане должно уже что-нибудь появиться! Постой, мы сумеем развязать тебе язык!

Пытка возобновилась. Несчастный кричал, кричал и наконец, обессилев, лишился сознания. К нему бросилась молодая женщина и, обхватив его руками, с вызовом в горящих глазах обернулась к рыцарям.

Она дорого поплатилась бы за свою смелость, если бы в эту минуту не раздался окрик Джирэнта:

– Эй, рыцари-волки! Я не знаю, кто вы, но неужели у вас нет другого дела, кроме как истязать бедных крестьян?

Мучители гневно обернулись, но, увидев одинокого рыцаря в старых, заржавленных доспехах, дружно расхохотались.

– Эй ты, пугало, – гаркнул один из них, подходя к своему коню, – я зарублю тебя за твою дерзость!

– Рази его, – зло крикнул другой, – и вяжи рядом с этим издыхающим мужиком!

Все четверо вскочили в седла, и сэр Джирэнт повернул коня, чтобы выехать на поляну. Злой рыцарь помчался к нему, но Джирэнт мечом ловко отвел его копье, приподнялся на стременах и, взмахнув мечом, ударил им своего противника по затылку; тот покачнулся в седле и свалился с коня.

Второй всадник, взбешенный смертью товарища, яростно бросился вперед, но сэр Джирэнт взял копье наперевес, поддел им край щита рыцаря и пронзил беднягу насквозь.

Счастливый случай помог ему справиться и с двумя оставшимися.

Энида, со страхом следившая за боем, порадовалась мужеству, с каким ее супруг расправился с рыцарями-палачами. Убедившись, что в сердце мужа нет малодушия и что рука его не ослабела, она почувствовала свою неправоту.

Сэр Джирэнт снял с убитых доспехи и, сложив все на коней, которых связал вместе, приказал леди Эниде гнать их перед собой.

– Поезжай вперед, – строго приказал он, – и не говори мне ни слова, пока я сам не заговорю с тобой.

Он уже садился в седло, когда к нему подошел старик, которого истязали жестокие рыцари. Опустившись на колени, он поцеловал Джирэнту ногу и, сердечно поблагодарив, спросил его имя, чтобы поминать рыцаря-спасителя в своих молитвах.

– Меня зовут Нерадивым, – ответил Джирэнт, – и я не стою вашего уважения. Но помните: если какой-нибудь из злых лордов явится сюда и начнет чинить насилие, скажите ему, что хотя сэр Джирэнт и спит, но скоро проснется, и тогда им не уйти от его мщения.

С этими словами он пустился в дальнейший путь.

Скоро супруги выехали на большую дорогу. Джирэнт с болью в сердце смотрел, как Эниде трудно справляться с четырьмя лошадьми и как она терпеливо исполняет его волю.