Соискатель опечалился. Денег нету ждать до зимы, есть-то надо каждый день. А как тут с жильем? Кажись, своя казарма имеется? Мужики, к тому времени захмелевшие, ответили: есть казарма, да битком набитая, куда новых людей селить будут, непонятно. Балашов упросил одного из собутыльников показать ему обзаведение. Двое пьяненьких ввалились в барак, и новый приятель стал водить Павла из комнаты в комнату. Он по-хозяйски распахивал дверь и кричал:

— Заходи и ты! Гля, как тута. Хлев, а не человечье жилье…

Бабы ругались на незваных гостей и быстро выставляли их вон. Так без малейшего стеснения мастеровой прогулялся по всему этажу, но одну дверь он обошел стороной.

— А тут чего? — поинтересовался искатель места. Собутыльник хмуро ответил:

— Да ну их. Тут зверье какое-то. Туда не пойдем, а то еще навешают.

— Да кто навешает?

— Они.

— Кто они?

Пьяный сразу протрезвел и, понизив голос, ответил:

— Говорят про себя, что артель золотостарателей. А с виду горлорезы. Айда отсюдова.

Балашов вернулся в полицейское управление и рассказал, что удалось разведать. Получалось, что он ничего не узнал. Да, живут какие-то люди. Местные их побаиваются, но молчат. Что делать?

— Прийти и поглядеть документы, — предложил Лыков-Нефедьев.

Все покосились на полицмейстера — он отвечал за прописку. Но Кузьма Павлович взмолился:

— Господа, не губите! Я только-только должность занял. И то не до конца. Исправляю обязанности. Поссорюсь с Прокопием Федорычем, и шиш мне тогда, а не должность. Да и завод тот за городской чертой, на земле, мне не подведомственной.

— Я туда схожу, — принял решение коллежский советник. — Официально, в рамках дознания. Бумаг у меня полный карман, пусть власть окажет содействие.

— Какая власть? — испугался подъесаул. — Полицейская?

— Да нет, военных попрошу. Возьму казаков из гарнизона, проверим документы, установим личности, все как полагается.

— Вот это верно, — обрадовался Забабахин. — А ежели кто окажется бесписьменный, тут уж и я подтянусь.

— Только надо сохранить все в тайне, — предостерег подпоручик. — Пусть губернатор даст команду, а подробностей казакам не сообщает. Выполнять распоряжения коллежского советника Лыкова, и точка.

Алексей Николаевич отправился к Галкину. Тот принял его не сразу — отлучался в комнаты навестить больную жену. Вышел хмурый, на нем не было лица.

— Может, вызвать врачей из Омска? — тактично спросил гость. — Или из Петербурга. Через десять дней будут здесь.

Генерал махнул рукой:

— Поздно уже, Алексей Николаевич. Не жилица. Жалко ее, так мучается… Что у вас?

Питерец рассказал о подозрительных людях на Знаменском заводе и попросил военных помочь с ними разобраться.

— Забабахин боится, и его можно понять. Он не утвержден в должности, а владелец завода — богач и городской голова. Прокопий Федорович и в столицах многие двери ногой открывает. Лучше обойтись без полицейских, одними казаками.

Галкин приказал в телефон вызвать к нему командира Второго Сибирского казачьего полка, стоящего в Семипалатинске. Явился войсковой старшина[33], степенный и задумчивый. Выслушал приказ губернатора оказать содействие командированному, козырнул и произнес:

— Будет исполнено.

Они вышли на подъезд, и полковой командир спросил недоверчиво:

— Вы вправду из самого Петербурга?

— Да, а что?

— Никогда там не был.

Разговор по делу произошел уже в полковой канцелярии. Войсковой старшина — фамилия его оказалась Худокормов — сначала угостил питерца чаем. Расспросил про столицу, пожаловался на здешнюю глухомань. И лишь после этого поинтересовался, какое именно содействие требуется коллежскому советнику.

— Дайте мне на полдня отделение казаков при толковом офицере.

— И все?

— Да.

— А зачем вам мои люди, да еще при офицере?

— Секретная полицейская операция. Мы ищем убийц капитана Присыпина.

— Так они же найдены.

— По ошибке взяли не тех.

Худокормов хлопнул себя по ляжкам:

— Что, Куземка Забабахин опростоволосился? Я всегда думал, что он не из казаков, а так, притворяется.

— В каком смысле?

— Да скользкий какой-то. Службы не знает, бесполезный для строя человек. Проболтался год в моем полку и попросился в полицию. Что, теперь и чин у него отберут?

— Об этом речи не идет, — сдержанно ответил сыщик. Ему не понравилось, что один казачий офицер так радуется неприятностям другого казачьего офицера.

— Сойдет с рук? Взял не тех, выскочил на должность, а начальство сквозь пальцы будет смотреть на это?

— Господин войсковой старшина, вы дайте людей, а дальнейшее предоставьте мне. Когда я увижу кадр?

Худокормов обиделся:

— Вот вы какие, из полиции. Рука руку моет.

— А у казаков, что, принято топить своих?

После такой фразы полковой командир взял официальный тон. Он вызвал подхорунжего с веселой фамилией Гуляко, приказал ему выполнять все распоряжения клеенки[34]. И удалился надутый.

Гуляко был под стать своей фамилии — живой и общительный.

— Какие будут приказания, господин коллежский советник? Не прикажете ли сжечь к чертям весь Семипалатинск? Так мы с полным удовольствием!

— Скучно вам здесь, господин подхорунжий?

— Не то слово.

— Меня звать Алексей Николаевич, а вас?

— Юрий Феофилактович.

Сыщик с казаком вышли на двор, сели на скамейке подле офицерского собрания, и питерец начал:

— Я чиновник особых поручений Департамента полиции…

— Из самого Петербурга?

— Да.

— Никогда там не был.

— Придет время, побываете. А пока вот что. Мне надо зайти в казарму одного завода и проверить бумаги у подозрительных людей. Ваши казаки должны помочь в этом. Возможно, нас ожидает стычка, а может, все обойдется. Надо быть готовыми ко всему, поэтому людей подберите надежных. Человек десять, не меньше.

— А почему мы должны вам помогать, а не полиция? — задал резонный вопрос Гуляко. Но сыщик был к нему готов.

— Завод находится в пригородном поселке, там власти полицмейстера нет.