Она кинула взгляд на вещи и чемоданы, сложенные в прихожей. Еще несколько часов назад их тут не было и в помине. Откуда они?

Оказалось, что все просто. К ним приехали гости.

– Там тетя Юля с дядей Колей, – прошептал сын. – И с ними их дети! Двое!

Он схватился за голову и дернул себя за густые волосы. Волос было так много, что они топорщились на голове у Лешки, словно шапка. Сын очень переживал по поводу слишком обильной, как он считал, растительности на теле и, в частности, на голове. Проводя бесчисленные часы перед зеркалом, он старался с помощью геля и разнообразных бальзамов несколько умерить пышность своей прически. И если сейчас он потянул себя за волосы, нарушив строгую симметрию, это могло означать только одно – сын был в крайней степени замешательства.

Его чувства разделял и попугай, который снова появился в коридоре, где и заметался над головой у Мариши с истошным криком:

– Вообще дурдом!

Следом за попугаем в коридоре появилась и причина такой повышенной активности Кокочки. Двое детей – мальчик и девочка, оба резвые и очень веселые, с дикими криками понеслись прямо на Маришу. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что ее они даже не заметили, а видели одного лишь попугая, в которого пуляли маленькими резиновыми мячиками, которые вместе с жевательными резинками, шоколадками и прочей притягательной ерундой выставляют у своих касс почти все магазины страны. У Маришиных детей была целая корзиночка, набитая такими шариками, которые они за годы своего детства вытрясли из матери.

Расчет у продавцов чрезвычайно прост. Мячики насыпаны в стеклянную сферу, они разноцветные и притягивают к себе взгляд. Чтобы их достать, надо опустить монетку и покрутить ручку. Стоят они всего пять рублей, а забавы на целую сотню. Неудивительно, что родители с легкостью одалживают своим детям монетки, чтобы те могли приобрести себе игрушку и хоть на несколько блаженных минут оставить измученных шопингом мам и пап в покое.

Однако охота на волнистого попугайчика такими вот резиновыми шариками могла привести к смерти последнего.

– Вы что делаете, негодники! – возмутилась Мариша. – У Кокочки голова меньше этого вашего мячика! Если вы попадете в птичку, то попугаю кранты!

Дети замерли, завороженно глядя на Маришу. Казалось, их удивлял звук ее голоса. Мальчику было года три, девочке пять или шесть. Имен этих детей Мариша, как ни старалась, припомнить так и не смогла.

Однако стоило ей прикрикнуть, как из-за угла тут же появилась мать юных охотников на пернатых – Юля, двоюродная сестра Мариши. Не самая любимая сестра, надо бы сказать.

– На детей нельзя повышать голос, – сообщила она Марише вместо приветствия.

– Тогда сама скажи им, что кидать в попугая мячики нельзя. Это для птички словно чугунные ядра. Попадет одно такое в Кокочку, и ему конец.

– Они еще маленькие, – снисходительно проронила Юля. – Маленьким детям нужно позволять все.

– Правильно. И еще баловать их без меры. Только тогда, как учит нас кинематограф, из таких детей вырастут настоящие разбойники.

За это время Юля сумела разобраться со своими отпрысками. Нет, мячики она не отобрала, кто бы ей их отдал, но мать заручилась согласием деток, что они будут вести себя хорошо, то есть не станут гонять попугайчика, а за это получат по шоколадке. Бедный Кокочка, у которого грудка вздымалась так часто, что, казалось, вот-вот лопнет, сидел на плече у Мариши. Немного отдышавшись, он горестно запричитал:

– Кокочка хороший. Какой дурдом!

Где-то Мариша была с ним даже согласна. Незапланированный визит родственников с их мало управляемыми детьми был очень близок к тому, чтобы именно так и называться. Юля приезжала нечасто, главным образом чтобы показать детей очередному светилу медицины, принять курс каких-нибудь новейших медицинских процедур, обещавших мгновенный эффект и полнейшее выздоровление. Юля была большая фанатка таких обещаний, ее даже не обескураживал тот факт, что здоровье у ее домочадцев после всех вливаний в самую различную медицину даже не думало улучшаться.

А по мнению Мариши, здоровье детей Юльки в первую очередь страдало от поведения их собственных родителей. Когда у ребенка нет четко установленных правил, когда ему в принципе можно все, только попроси хорошенько, тогда в нем просыпается синдром вседозволенности, переходящий в куда более серьезное заболевание.

Ведь сам по себе маленький ребенок еще не очень-то ориентируется в этом мире и не всегда точно понимает, что хорошо, а что плохо. Ему необходимо, чтобы это сказали взрослые, сильные, умные и отважные. Те, кем он гордится, кого он обожает, на кого стремится быть похожим. А когда взрослые предлагают ребенку самому совершенно самостоятельно или при минимальном вмешательстве взрослых сделать выбор, как ему поступить в том или ином случае, малыш начинает нервничать. Ему это не по силам, он не знает, как нужно. И в глубине души ребенок сам чувствует, что не готов к такому, но в то же время он страшно боится разочаровать взрослых своим неправильным ответом. Если ребенка заставлять делать такой выбор постоянно, то у него развивается самый настоящий психоз.

Что-то в этом духе произошло с детьми Юли, которым она позволяла делать все, что они хотят. И всегда и во всем не только спрашивала их мнение, но также и ориентировалась на него. Мариша была уверена, что если бы не ее вмешательство, то дети так бы и гоняли бедного попугайчика, пока тот бы не сдох прямо на лету. А потом над трупом птички Юлька бы прочитала детям лекцию о том, к каким плачевным последствиям приводят такие забавы. Спору нет, детям бы этот урок, наверное, запомнился надолго. Не так часто у вас на глазах умирает живое существо, это был бы еще один шрам на душах детей, шрам, который они сохранили бы на всю жизнь. Хорошо это или плохо, судить трудно. Но жертвовать жизнью Кокочки в угоду педагогическим инновациям своей сестрицы Мариша не собиралась.

Поэтому она вернула дрожащего попугая обратно в клетку, где он немедленно бросился к зеркальцу, жалуясь ему на злую судьбу, а сама Мариша повернулась к гостям. Изобразив максимально гостеприимную улыбку, она спросила:

– И надолго вы к нам?

Оказалось, что на две недели. Сердце у Мариши упало. Но она сохранила на лице приветливое выражение, искренне надеясь, что оно не похоже на гримасу ужаса. Но нет, сестрица ничего не заметила. Она щебетала о своем слабеньком здоровье, об общем упадке сил и о мерах, которые она собирается предпринять, чтобы этот упадок нейтрализовать.

На сей раз Юлька планировала провести курс каких-то озоновых ванн и плюс к ним хотела что-то в себя влить, что-то жидкое, кислородное, разделенное и, на взгляд Мариши, чрезвычайно подозрительное. Но мешать Юльке было делом небезопасным, поэтому она ограничилась тем, что спросила:

– А с кем же будут малыши, пока ты принимаешь свои процедуры? С Колей?

– Нет, Коля будет со мной.

– И как же тогда?

– Я думала, что ты за ними посмотришь.