Колония находилась под Воронежем, сегодня туда отправлялся один из ребят Милорадова. Но раньше середины дня новостей от него ждать не придется.

И следователь не без раздражения взглянул на дамочку, которая вот уже битых четверть часа маячила у него перед носом, талдыча что-то о трех мужчинах, каждый из которых считал себя отцом пропавшего мальчика.

– Романа мы с вами знаем, но есть еще Гена и некий Борис.

– Вы мне предлагаете их всех разыскивать?

– Не всех, только двоих. Третий – это Роман, а он и так уже у вас сидит.

Следователь взглянул на эту женщину повнимательней. Он уже понял, что это соседка убитой Наташи и подозреваемого в убийстве Романа. Она приехала сюда сама, без всякого вызова. И следователь решил, что уже одно это стоит того, чтобы поговорить со свидетельницей. Однако, выслушав ее версию, что Михасика похитил кто-то из его папаш, Милорадов снова почувствовал раздражение.

– Уважаемая, мы расследуем убийство. А ребенок найдется. Вы же сами нам сказали, что мать отдала ребенка няне совершенно добровольно, да еще положила им с собой и одежду, и даже горшок, если мне не изменяет память?

– Да, такой разговор был. Но ведь ни эта женщина, ни ребенок до сих пор так и не появились!

– А вам откуда это знать? Пусть домой она мальчика не приводила, но она могла вернуть его бабушкам. Наверняка убитая на всякий случай оставила нанятой ею няне контактные телефоны.

– Но вчера никто из бабушек или дедушек ничего не знал о судьбе Михасика.

– Вчера не знали, а сегодня, вполне возможно, знают. Если вас так тревожит судьба мальчика, позвоните им и узнайте. Зачем вы ко мне-то пришли?

– У меня есть одна вещь, которую я хотела бы вам показать.

И Мариша достала пластинку с трубочкой, которые нашла в квартире Наташи в ванной комнате.

Следователь взглянул и спросил:

– Откуда это у вас?

Мариша объяснила.

– Вы знаете, что это такое?

– А сами не догадываетесь? Наркоманская штучка. Стильная. И следы порошка еще видны.

– Как вы думаете, что это за порошок?

– Кокаин, вероятно, – пожал плечами Милорадов. – Интересно, чья бы она могла быть?

– Наташа наркотиков не употребляла.

– Мало ли что отсюда могли нюхать. Может, кокаин, может, еще что. Точно может сказать только экспертиза. Если хотите, оставьте эту пластинку у меня. Соберем с нее остатки порошка и сделаем его анализ.

Мариша с удовольствием выполнила просьбу следователя. Она видела, что он начал относиться к ней более серьезно. И, набравшись решимости, она поведала Милорадову, что одного из папаш, которые могли претендовать на Михасика, звали Гена, его она найдет и сама. А вот второй, по имени Борис, числился среди их подопечных.

– Он человек с криминальным прошлым. Вот я и подумала, вдруг вы сможете помочь найти этого человека?

– Уважаемая, – повторил следователь с сарказмом. – Повторяю вам, мы расследуем убийство. Все контакты потерпевшей нами самым тщательным образом прорабатываются. Ни один из тех людей, с кем она общалась в последнее время, мимо нашего сита не проскочит. Всех просеем, с каждым поговорим.

– Но Гена и Борис… Они соперничали между собой. Даже дрались!

– Версия убийства потерпевшей ее ревнивым любовником, конечно, очень романтична, но подумайте сами, Наташа была замужем уже не первый год. Если бы тот или иной ее любовник пожелал прикончить женщину, то он сделал бы это много раньше. Это же просто глупо – ждать столько времени.

Читая Марише нотацию, следователь совсем не хотел вспоминать, что сам не далее как вчера вечером сделал аналогичное предположение насчет Ани и дикого приступа ревности, который заставил ее взять в руки оружие. И тогда подобная версия ему глупой совсем не казалась. Впрочем, он ведь предполагал, что отношения Романа и Ани были продолжены и после свадьбы Романа и Наташи. А коли этого не случилось, значит, и Аню подозревать нечего. Смело можно забыть про эту женщину.

И стоило ему так подумать, как за спиной первой его посетительницы возникла вторая.

– Вы? – удивился следователь при виде Ани, с которой распрощался еще вчера и думал, что окончательно. – Что вам нужно?

– Я всю ночь не спала… И я хочу увидеть Романа.

– Это невозможно.

– Но я хочу ему помочь, – упрямо произнесла девушка. – Я имею право, я не чужой Роме человек.

Следователь вздохнул. Только этого не хватало. Совсем бабы взбесились. Нормальных парней им, что ли, не хватает?

– Вы ничем не можете ему помочь, – произнес он. – Увы. Вашего знакомого взяли буквально на месте преступления, у нас есть свидетель, который видел, как Роман стрелял в свою жену. Труп и орудие убийства также присутствуют. Тут ничего сделать нельзя.

– Я хочу нанять для Ромы хорошего адвоката.

– Адвокат у Романа уже есть. Его пригласили родители.

– Тогда передачу! Еду, одежду. Еще я слышала, что приветствуются чай и сигареты.

– И с этим у него тоже полный порядок. Он обеспечен всем необходимым.

– Тогда передайте ему от меня хотя бы записку!

– Это вообще категорическое нет!

– Но почему? Я же никак не связана с тем, что произошло.

– И это ваше счастье, что у вас есть алиби, – заявил ей следователь. – Потому что иначе… вы могли быть в числе вероятных подозреваемых.

– Я?

– За прошедшие годы, как я вижу, ваши чувства к мужчине ничуть не ослабли. Вы вполне могли предпринять попытку вернуть его себе, застрелив жену и похитив ребенка.

– Что вы такое говорите! Да если бы вы только знали, чем я пожертвовала ради того, чтобы Роман был счастлив! Я никогда бы не причинила вреда его семье, ему самому, его жене или ребенку. Да, я любила Романа и люблю его до сих пор. Но именно поэтому я никогда бы не осмелилась разрушить то, что было дорого ему. – Аня говорила горячо, но следователь лишь махнул на нее рукой:

– Девушки, рабочий день еще только начинается, а у меня уже от вас обеих голова раскалывается. Уходите.

– Тогда хоть на словах передайте!..

– Что?

– Передайте Роме, что я…

Аня собиралась что-то сказать, но запнулась. Какое-то время она задумчиво смотрела в пол у себя под ногами, а потом подняла на следователя свои большие и чистые глаза и попросила:

– Передайте ему просто, что я приходила и просила его держаться. Это вы можете ему передать? Это ведь не противозаконно?

– Хорошо. Я передам.

Следователь решил не спорить, потому что видел – спорить в данном случае бессмысленно, на спор уйдет много времени, легче согласиться на просьбу, тем более что она и впрямь ерундовая.