Она догадалась, куда он смотрит, и сжала пальцы в кулаки.

— Я проходила курсы мастера украшений, — призналась она. — Думала, что это может стать финансовым подспорьем для семьи… если я захочу работать после замужества. Но я могу это снять. Тем более что у нас завтра начнется тяжелая работа, и вот это все будет только мешать.

— Да, снимите это немедленно.

— Хорошо, — она отступила еще на шаг, — но сначала вы все съедите.

Он сообразил, что до сих пор держит на коленях контейнер с вечерней порцией пищи. Желтовато-зеленая масса с отдельными вкраплениями коричневого выглядела точно также, как его дневная и утренняя трапезы. И весьма походила на то, что он ел позавчера. Только вчера, насколько помнил, масса была серовато-розовой с желтыми вкраплениями. А однажды они получили белую с оранжевыми и зелеными пятнами. Состав массы менялся редко. Вкус ему придавали многочисленные приправы, которые предлагалось добавлять самостоятельно. Но рядом с контейнером он не увидел на подносе никаких тюбиков.

— Я уже все добавила, — улыбнулась Лонг. — Попробуйте.

Он повиновался. Да, вкус изменился.

— Но как вы узнали, что…

— Я за вами наблюдала, — призналась молодая женщина. — Кроме того, я ведь отвечаю за здоровье и самочувствие всех членов экипажа и обязана знать, кому что нравится, а кто что на дух не переносит. Вдруг это проявление аллергии? Не учтешь такую мелочь — и кто-нибудь пострадает. А наших ограниченных условиях лучше этого не допустить.

С последним утверждением Сомба был согласен. Он не мог позволить себе потерять никого из подчиненных. Да и после начала колонизации придется принять несколько жестких законов, касающихся безопасности жизни каждого члена новой колонии. Так бывало всегда — пока численность населения не достигнет некоей критической массы, каждый организм на счету.

— И мы не можем себе позволить безответственно относиться к своему организму. Нам потребуются все наши ресурсы, — продолжала Лонг. — Поэтому сейчас вы как следует поедите, а потом пойдете отдыхать.

— Не могу, — он стал черпать массу, порциями отправляя в рот, и говорил с паузами. — Кто-то должен остаться на вахте. Следить за обстановкой. Дежурить.

— Но ведь вахтенные…

— Вахта в обычном режиме. Значит, образуются лишние полторы единицы времени.

— И вы взяли их на себя?

— Да. Я капитан. Я за все отвечаю…

Она решительно кивнула.

— Хорошо. В таком случае, я составлю вам компанию.

И уселась в кресло навигатора.

— В-вы, — Сомба чуть не поверхнулся. — Как вы… зачем? Это…

— Не положено? — Лонг оглядела пульт, задержала взгляд на мониторах. Там уже царила ночь. Местная ночь, глухая, с непривычными крохотными пятнышками звезд. Он понимал, что камеры искажают реальность и подумал о том, каким на самом деле выглядит здешнее небо. Для кого-то из потомков народа куа оно однажды станет родным…

— Да. Вы сами сказали, что все должны отдыхать.

— И я пойду на отдых. Вместе с вами. Когда вас сменит вахтенный.

Она сказала это так решительно, что Сомба не нашел, что возразить, и замолчал, продолжая есть. И молчание длилось в самом деле до того момента, когда явился связист — заступить на вахту.

Следующие без малого двое суток Валентина прожила, как на иголках. Девушки по-прежнему жили в одной каюте и по-прежнему маялись, то снова зависая в планшетах, пересматривая по пятому-шестому разу одни и те же файлы с фильмами и клипами, то развлекались видеоиграми, которые тоже уже прошли не по одному разу. В их положении изменилось только одно — им разрешили ходить по кораблю. Но девушек такое послабление режима не радовало. Они ждали ответа от штурмана Минка.

Тот ничем не дал понять, что получил и изучил проложенный стажеркой Крис маршрут. При встречах мужчина равнодушно приветствовал девушек и проходил мимо, не отвечая на вопросы. Подруги начали его подкарауливать — задерживались или приходили немного раньше назначенного срока в кают-компанию, где экипаж посменно завтракал, обедал и ужинал, дежурили возле медотсека, пробовали разговорить медичку Рози. Тиока даже попыталась прорваться в рубку на том основании, что она практикант и должна проходить практику, но ее не пустил стюард. Дескать, это распоряжение капитана.

Разговор с капитаном, кстати, ничего не дал. Тот смерил Тиоку взглядом и кивнул на мявшуюся в сторонке Валентину:

— У вас есть задание, старжерка Крис. Вы должны обеспечивать безопасность и досуг нашей пассажирки, делать все для того, чтобы ее путешествие было приятным. На обратном пути, так и быть, вы будете допущены до работы. Под руководством штурмана Минка. А пока — извините.

С Валентиной капитан говорил куда любезнее. Брал под локоть отеческим жестом, осведомлялся, не скучно ли ей, деликатно расспрашивал о семье, о жизни на Сатурнии, интересовался ее привычками и детством, мягко сетовал на то, что девушка томится в разлуке и высказывал пожелание скорей воссоединиться с родными. Однако на вопрос, когда это произойдет, отвечал, что все зависит от трассы, которую проложил штурман. И от всяких форс-мажорных обстоятельств, от которых не застрахован никто.

— Эта часть сектора спокойна, — иногда добавлял он. — По крайней мере, лидары еще не засекли ничего странного. Но что будет после того, как мы подойдем к «норе» и начнем разгон…

Второй «нырок» должен был состояться завтра ночью. Третий — еще через четыре дня. После чего до конца полета останется…

Вот этого как раз никто девушкам и не объяснял. Если штурман Минк принял их трассу, он должен был ее скорректировать так, что после третьего «нырка» корабль «вынырнет» возле нужной базы, и тогда останется всего один день пути. Но если нет…

— Я этого не могу так оставить, — горячилась Тиока, сидя на кровати, поджав ноги. Сегодня была ее очередь спать в жестком кресле, и она пользовалась последними минутками, чтобы отдохнуть на мягком. — Мы должны во всем разобраться.

— Как?

— Проверить трассу самим.

— Но как?

— Очень просто. Пойдем в рубку и откроем программу. Это же элементарно. Коды я знаю — мне их скачали, как стажеру, перед полетом.

— Мы вот так просто пойдем в рубку? А нас пустят?

— Дурочка, — Тиока подмигнула с заговорщическим видом. — Мы пойдем туда после отбоя! Соображаешь?

— Тайком?

— Угу. Они не хотят пустить туда нас добром — мы проникнем…

— Злом?

— Ага. Пока добро торжествует, зло — действует!

Они рассмеялись и до самого отбоя перебрасывались шуточками, вспоминая анекдоты, забавные случаи и просто выкрикивая всякие глупости. Обе пребывали в приподнятом настроении, и когда прозвучал сигнал отбоя, хором прыснули от смеха.