— Правильно подумали, Анастасия Васильевна, приму сейчас. Пусть заходит. И на сегодня прием окончен — никого не пускать.

Женщина с довольной улыбкой вежливо сказала Надежде:

— Проходите в кабинет. Верхнюю одежду можете оставить на вешалке.

Это хорошо, что еще надо было снять одежду и повесить на вешалку. Все пройдет какое-то время. Потому как сразу подняться и прямо пройти в кабинет Надя бы не смогла. Подгибались ноги в коленках. Вышедший из кабинета мужчина посмотрел на нее, как на привидение, и чуть ли не выбежал из приемной. Надежда враз поняла — разговор шел о ней.

Не помнит, как подошла к двери, открыла… Очнулась, услышав короткое:

— Садись!

Она села, заставила себя посмотреть в лицо, в глаза хозяину кабинета. Перед нею сидел мужчина, далеко нестарый, но с изможденным лицом… Чужой ей человек. Родные были — Оля, ее сестра, и Платошка. Оли нет, а Платончик остался на ее, Надежды, руках. Ради него она должна выдержать все! Чего испугалась? Чего подкашиваются ноги? В конце концов, не она первая начала предавать!

Надежда выпрямилась, подняла голову и тоном школьной учительницы предложила:

— Спрашивайте, Платон Федорович!

Несколько удивленный, Платон Федорович молчал. Разглядывал сидевшую перед ним девушку. Отметил сходство с Оленькой. «Экспертиза не понадобится», — отметил горько про себя Вихряков и неожиданно для Надежды спросил:

— Отчего мать умерла? Чем болела?

Надежда, ожидавшая вопроса: «Почему сразу не призналась, кто такая?» — опешила, поэтому ответила, не думая:

— Мама умерла без меня. Я была на защите диплома. Соседи говорили — сердце прихватило…

Она не сказала ему: «Сердце прихватило потому, что тебя ждала, а ты не соизволил зайти!»

Зачем рассказывать? Ни к чему это. Сейчас главное, как он поступит с Надеждой? В сумочке лежал портрет, нарисованный Олей, где они так похожи. Это — на крайний случай, как последний патрон, когда придется доказывать, что Оля именно ей оставила Платошку. Более того, взяла слово, что Надежда никогда мальчика не оставит…

Сейчас Надежда была уверена — Оля каким-то седьмым чутьем ощущала их с Надей родство. Затаив дыхание ждала, что Вихряков скажет дальше?

Она уже ничего не боялась, приготовилась сражаться за ребенка до конца. Если надо, будет плакать! Если надо — станет на колени! Даже перед Вихряковым.

Неизвестно, что прочитал Вихряков на ее лице, но он самым обыденным тоном спросил:

— Платоша как? Вы же ему не сказали о смерти мамы?

От вопроса «Платоша как?» у нее перехватило дыхание и неожиданно потекли слезы. Ей так много хотелось рассказать о ребенке, и не знала, с чего начать. Получалось путано:

— Платон — хорошо! Ой, он такой умный ребенок! Не поверите, он умнее всех нас!..

Почувствовав бессвязность своей тирады, замолчала на какое-то время. Слезы на щеках не вытирала, думала — так незаметнее. Затем продолжила:

— Я очень боялась разговора с Платошей о маме, переживала. А он сам мне сказал, что мама Оля села в тот же самолет, что и бабушка Зоя. А самолет был неисправный…

Надежда хотела продолжать, но, подняв голову, увидела — Вихряков стоит к ней спиной и глядит в окно. И она замолчала.

Они оба молчали довольно долго. Неизвестно, что в окне рассматривал Вихряков и о чем думал, а Надежда чуть-чуть расслабилась, — кажется, ее не выгонят. А для нее главное — быть рядом с ребенком.

Еще успела подумать, и сама же подивилась этому, — когда ненавидела Вихрякова, почему-то тогда он был ей ближе. Он в конце концов отошел от окна. Что-либо прочитать на его лице, было невозможно, оно оставалось совершенно непроницаемым. Но Надя устала бояться и спокойно ждала.

Не глядя на девушку, Платон Федорович сел за стол и, будто уже все решено, сказал:

— Не вздумайте отдавать ребенка раньше времени в первый класс! Это стало сейчас модным, и все родители с ума сходят! Ему еще два года до школы. — Помолчав, продолжил: — Сегодня вечером хочу зайти туда, к вам. Побыть с внуком. Как ты думаешь, уже можно?

И с тревогой в глазах ждал ответа от Надежды…

Отлегло у нее от сердца, слава тебе, Господи! И она также ответила, будто все решено:

— Да, Платон Федорович, думаю, можно. Я хочу на кладбище съездить сегодня. Меня Володя обещал отвезти после работы, я сама не найду место. А Платошу я подготовлю к приходу дедушки.

Надежда поднялась, надо было уходить. Уже у двери повернулась к Вихрякову и, не глядя на него, тихо произнесла:

— Спасибо! — И вышла.

Неизвестно, слышал ли это Платон Федорович, занятый своими мыслями.

* * *

Девушка прошла на жилую половину усадьбы, на глаза попалась скамейка, усыпанная яблоневыми листьями. Это скамейка и яблоня с Олиной картины, так понравившейся бабе Капе.

Надя решила присесть, собраться с мыслями. Ее состояние было непонятное — можно ли считать себя прощенной? Но ее отец не знал, сколько зла она желала его семье, как всех ненавидела! Неизвестно, как бы он поступил, узнав об этом.

С другой стороны, она ведь ничего плохого не сделала! Скажем так — не успела. Потому что неожиданно к ребенку прикипела. А сестра Оля как-то незаметно оказалась у Нади в душе. Хотя Надежда сопротивлялась! А потом вдруг поняла — она одна, у нее роднее сестры никого нет…

А сейчас у нее, кроме Платошки, никого нет. Ну и баба Капа к ней хорошо относится. Не предаст, Надя уверена. Еще есть Володя. Но то уже совсем другая тема, и девушка не хотела сейчас об этом думать.

Вспомнив о Володе, девушка поднялась со скамейки. Володя скоро подъедет, надо пойти собраться.

Капитолина Ивановна встретила Надю во дворе — видимо, выглядывала в окно. Не скрывая тревоги (даже взяла ее за руку), спросила:

— Ну как? Живая? Рассказывай, я уже вся испереживалась!

— Тетя Капа, успокойтесь! Рассказывать особо нечего. Он сказал, чтобы Платошку не отдали раньше времени в школу. Еще спросил, может ли сегодня прийти пообщаться с внуком. Он тоже против, чтобы говорить ребенку о смерти мамы. — Надежда пожала плечами и закончила: — Ну, вот вроде и все!

Капитолина Ивановна, ожидавшая чего-то большего, горячо воскликнула:

— А с тобой как встретился?! Хоть обнял тебя? О чем спрашивал?

— Ну что вы, тетя Капа? Какой там «обнял»?.. Разговаривали как посторонние люди. Только спросил, как мама умерла.

— Спросил все-таки! — удовлетворенно отметила баба Капа, а Надя, погрустнев, закончила:

— Самое главное — я остаюсь с Платошей! Кстати, где он сейчас?

— Сидит у себя в комнате, мультики смотрит. О тебе спрашивал — не любит, когда тебя нет.