— Спаси меня, я сделаю для тебя всё, что угодно.

Скриплю зубами, обжигая мочку уха девушки, и она расплывается в самодовольной ухмылке истиной победительницы.

— Конечно, давайте поболтаем. Я с удовольствием познакомлюсь с мамой моего любимого.

Лада

— Ах, Ладушка, ты такая чудесная девочка!

Мария Степановна всплёскивает сухонькими ручками, прислоняя к абсолютно сухим глазам белоснежный кружевной платок. На её моложавом лице с тонкой сеточкой морщин начинает блуждать искренняя улыбка, и мне на секунду становится стыдно за свой обман.

Самое странное, что Кирилл сидит с абсолютно невозмутимым, спокойным видом, как будто это не по его вине мы сейчас сидим в кафе Торгового Центра, пытаясь наладить несуществующие родственные связи.

Но я согласилась подыграть.

Чёрт. Сама не знаю, почему.

Этот телохранитель постоянно терзал моё сердце и душу, проникая в самые дальние уголки моей души своими умелыми пальцами. Вот и сейчас, вместо того чтобы оставить его на растерзание двум престарелым леди, я, на своё удивление, согласилась ему подыграть.

Да и как! Прикинуться влюблённой невестой, абсолютно счастливой предстоящим событием!

Пожалуй, я сама этого от себя не ожидала…

— И когда же свадьба?

— Через две недели…

Слова о несуществующем бракосочетании зачем-то слетают с губ, и я поспешно закусываю нижнюю губу, понимая, что прокололась.

— Ах, как скоро! И когда ты собирался меня известить об этом?

Мария Степановна повышает голос, вперивая указательный палец в физиономию Кирилла. Её глаза полыхают огнями, а из ноздрей, кажется, вот — вот вырвется адское пламя.

— Мам…

— Не смей! Признайся честно, Кир, ты не собирался звать меня на свадьбу? Хотел скрыть? Поставить перед фактом?

— Ну… Мы планировали устроить маленькую свадьбу, только для нас двоих…

— Как бы не так!

Мария Степановна быстро встаёт со своего места, едва не опрокинув пластиковый столик на хлипких ножках. Оглядывает сына с ног до головы, растягивая гласные:

— Я сама устрою вам свадьбу. Всю организацию беру на себя!

— Но…

— Не спорь! Я не позволю, чтобы мой единственный сын женился вот так, как дворовый пёс. Без родных и знакомых.

Прищуривается, не отводя от Кирилла своих тёмных, умело подведённых глаз. Он, кажется, даже съёживается под её напором, становясь похожим на маленького провинившегося мальчика, но мать это совершенно не трогает. С громким стуком каблуков она уже удаляется прочь, таща под руку закадычную подружку.

Лада

Всю дорогу обратно в особняк Образцова, Кирилл подавленно молчит. Он не отпускает шуточки в мою сторону, не пытается перейти на какой-то другой уровень отношений и не пристаёт с пошлыми сексуальными намёками.

Наоборот, он подавлен и сосредоточен.

Бросаю взгляд исподлобья на кисти его рук, которые, кажется, врезаются в оплётку руля с особой жестокостью, и у меня по телу ползут противные мурашки.

— Кирилл?

Хриплю, пытаясь достучаться до своего телохранителя, неловко ёрзая на заднем сидении автомобиля. Левая бровь мужчины чуть приподнимается, и я понимаю, что он готов меня выслушать.

— Почему ты солгал матери?

— Потому что она не оставляет попыток женить меня хоть на ком-нибудь. И мне это уже порядком надоело.

— Что плохого в том, что она просто желает тебе счастья?

Медленно сиплю, пытаясь скрыть взволнованные нотки в своём голосе.

Кирилл отрывается от дороги, кидая какой-то больной, полный отчаяния, взор в зеркало заднего вида. Поджимает губы, сверля меня каким-то ледяным взглядом:

— Потому что женщинам нельзя верить. Вы готовы на всё, только бы получить богатенького мужика в своё безраздельное пользование. А точнее, его мешок с золотыми дублонами. На него, как и на всё остальное, вам наплевать!

— Это не так!

— Так! Все вы — шлюхи, готовые лечь под любого, который предложит большую цену. А я не собираюсь ходить рогоносцем.

Переводит взгляд на дорогу, сжимая губы, а я понимаю, что он имеет в виду меня. В душе нарастает какое-то напряжение, и я раскрываюсь, как крепко сжатая пружина:

— Это неправда! Есть много порядочных и верных женщин, которые искренне любят своих мужей!

— Да ну?

Его скептический взгляд отдаёт холодом, и я моментально съёживаюсь, замирая в неудобной позе.

— Ты ещё скажи, что ты выходишь замуж по любви!

— Я?

— Да, ты! Выходишь замуж за этого жирного старика, сексуального извращенца по большой любви? Обожаешь его? Мечтаешь, чтобы он, наконец, пустил в ход свою плётку? Дни считаешь до свадьбы?

Тяжёлый, как бетонный каток, взгляд, прохаживается по моему лицу, моментально подмечая все сомнения. Губы, сжатые в жёсткую линию, чуть ухмыляются, а из горла вырывается какое-то утробное мурчание.

Сглатываю слюну, замечая, как зашуршали шины автомобиля по гравию. Поворачиваю голову в сторону, мысленно радуясь тому, что мы уже въехали на территорию коттеджного посёлка и мне совершенно не нужно будет больше оправдываться перед этим циничным мужланом.

По крайней мере, я не обязана этого делать.

Машина дёргается, замирая у кованых ворот особняка, и я быстро рву ручку двери на себя, практически выпадая из салона автомобиля в грязную лужу, смешанную из мутной жижи и талого снега.

Отряхиваюсь, вздёргивая подбородок, но глухой голос Кирилла догоняет меня, впечатываясь между лопаток:

— Так что, Лада? Ты не такая? Хочешь сказать, что ты любишь своего жениха и даже не смотришь в мою сторону?

Во рту пересыхает, а сердце предательски учащает свой ритм, обрушиваясь куда-то в район желудка. Я поворачиваюсь к несносному нахалу, пытаясь казаться спокойной и выдыхаю:

— Да, я люблю своего жениха.

— А мне кажется, ты лжёшь. Я вижу, как ты начинаешь дрожать, когда я оказываюсь рядом. Как твои зрачки расширяются, а ротик маняще приоткрывается, буквально мечтая о моих ласках.

Стальные тиски защёлкиваются на моих запястьях наручниками, и меня тут же накрывает волной адского жара, исходящего из самих глубин Ада.

— Ты многое о себе возомнил.

Шепчу, пытаясь добавить своему голосу стали.

Вздёргиваю подбородок, стараясь пронять этого жеребца холодностью глаз. Прогнуть его. Подмять под себя, чтобы он, наконец, оставил свои попытки меня соблазнить.