Где бы он ни был — в этом месте старые шторы. Именно из-за них у него такая вот головная боль. Или из-за водки? Нет, водка все-таки на втором месте. Или все же на первом?..

Очень стараясь прийти в себя, Емельянов осторожно приподнялся и начал осматриваться. Ему удалось разглядеть убогую, почти нищенскую обстановку небольшой, это он понял сразу, комнатушки. Судя по солнцу, ворвавшемуся в окна, она находилась на каком-то верхнем этаже — путь солнечным лучам не загораживали никакие ветки никаких деревьев.

Сквозь тонкие стены до него донеслись звуки раннего утра: голоса, шаги, чей-то кашель… Было даже слышно, как где-то капает вода из крана… Значит, он находится в коммунальной квартире. В какой-то незнакомой коммуналке. В том, что раньше он никогда не был в этой комнате, Емельянов, несмотря на свое состояние, был уверен на все сто.

Как же его угораздило? А главное — с кем? Он снова посмотрел на голое плечо. Впрочем, решил, снова рухнув на подушку, не так уж и важно. Задумавшись, Емельянов тут же ощутил небольшой толчок — женщина перевернулась на другой бок и невольно задела его своим телом. Чуть обернувшись, он принялся ее рассматривать.

Длинные отбеленные волосы, разметавшиеся по подушке. Дряблая кожа. На лице черные точки. Совершенно бескровные губы. На нижней губе вздулся какой-то нелепый маленький, но отталкивающий своим видом пузырек слюны… Все вместе выглядело это отвратительно. Емельянову тут же пришла в голову печальная мысль: просыпаться надо только с теми, кого ты любишь…

Женщина между тем томно вздохнула, повела голым плечом. Волосы ее рассыпались по подушке еще больше, обнажив шею и щеку. И Емельянов вдруг вспомнил: это же свидетельница по делу! Парикмахерша Валерия Лушко, которая ну вот совсем не горевала после смерти своей подруги!

Тут же он вспомнил и вчерашний вечер, особенно ту смутную, отвратную часть, которая последовала за посещением Пролетарского бульвара и опроса жильцов взорванного дома…

Тогда, озадаченный ответами, Емельянов вернулся к себе в кабинет и занялся писанием текущих бумажек. Тут зашел кто-то из оперов с коньяком. Они выпили.

Потом поступил сигнал: на «Золотом треугольнике» видели барыгу, за которым Емельянов безуспешно охотился вторую неделю. «Золотым треугольником» называлось место между ЦУМом — центральным универмагом — железнодорожным вокзалом и Привозом. Здесь всегда толкались воры, спекулянты, мошенники всех видов и мастей. Более криминального места Одесса не знала за все время своего существования.

На фоне разгула преступности, которая расцвела на пересечении всех этих улиц, ведущих к вокзалу и Привозу, меркла даже знаменитая Молдаванка. Все было отработано годами: на вокзале воровали, на Привозе и в ЦУМе тут же сбывали краденое. Емельянов сам, лично, брал одного делягу, заведующего отделом в универмаге, который под видом фирмы́, из-под полы толкал в своем отделе краденые вещи. Деляга тот имел связи со всеми крупными ворами города, и, обворовав квартиру с большим количеством фирменных, дорогих вещей, воры тут же несли эти вещи к нему на сбыт.

Человек тот был мерзким, вел себя нагло, и Емельянов очень надеялся, что получит он по полной программе. Однако у деляги были связи с местным партийным руководством, и через два месяца его выпустили из СИЗО, даже без подписки о невыезде. И такое происходило сплошь и рядом. Емельянову оставалось только махнуть рукой. А заведующий этот, купив документы на еврейскую фамилию, тут же подал заявку на выезд из страны. Неизвестно, сколько взяток он дал, похоже, половины своего состояния лишился точно, потому что его таки выпустили. Потом Емельянов узнал, что ему удалось осесть в Штатах.

А как-то под Новый год Емельянов получил привет от деляги — от одного из информаторов. Бывший заведующий отделом ЦУМа просил передать, что на опера не в обиде и даже просит прощения за то, что тот столько с ним возился. Более того — он прислал ему в подарок бутылку хорошего виски и 200 долларов.

И Емельянов без всяких угрызений совести взял и виски, и деньги. Это была обычная практика — если за взятки его начальники выпускали тех, кого он сажал, то почему он должен был поступать иначе? Лучше уж получить свои пару копеек, напиться и забыть. И таких историй было множество.

Обо всем этом думал Емельянов, когда в машине с опергруппой ехал на «Золотой треугольник». Они должны были взять барыгу и по совместительству скупщика краденого. Барыга был тот еще фрукт! Вор, но с коммерческой жилкой. Он быстро просек, что на обыкновенных кражах далеко не уйдешь. А тут среди деток партийной элиты и прочей «золотой» молодежи стали пользоваться большим спросом наркотики. Особенно те, которые можно было купить просто, даже в аптеке. Самый большой спрос был на барбитураты и на «план» — анашу.

Барыга наладил контакт с выходцем из Средней Азии, нанял еще одного, который превращал анашу в «золотой план», и развернул деятельность по продаже наркотика.

Во время оперативно-розыскной деятельности Емельянов собрал на него столько всего, что хватило бы на несколько статей, причем очень серьезных. Потрудиться пришлось, так как за торговлю наркотиками в СССР статьи не было. Поэтому Емельянов собирал на барыгу то, что позволило бы задержать его за скупку краденого, мошенничество и воровство.

Но барыга все время ускользал из его рук. И вот наконец один из информаторов сообщил, что его видели между вокзалом и Привозом и что в сквере между этими двумя точками будет у того встреча.

Было уже около восьми вечера, когда бригада прибыла на место. Барыга уже вел сделку с выходцем с Кавказа, а тот заметил засаду. В общем, все пошло плохо с первых же минут. Возникла перестрелка — у выходца с Кавказа оказалось оружие. И когда началась пальба, барыге снова удалось ускользнуть. Кавказца взяли, но с большой кровью — были ранены два милиционера, один — серьезно, другой — легко. За это кавказцу уже светила серьезная статья.

Его скрутили, потащили в отделение. Емельянову повезло — все пули пролетели мимо, но барыгу он упустил. Не сдерживая себя, понимая, что его накрыло, Константин принялся допрашивать кавказца по горячим следам. А когда тот пошел в отказ, пустил в ход кулаки. После пары ударов, поняв, что таким образом он ничего не добьется, опер швырнул кавказца обратно, в камеру, решив заняться им на более прохладную голову и любой ценой вытрясти все явки барыги. Он не сомневался, что возьмет того рано или поздно.

Настроение у него было просто страшным. И тут зазвонил служебный телефон. Это была подруга убитой Киры Вайсман Валерия.

— Вы не хотите снова меня допросить? Я вспомнила кое-что важное. Знаете… Кира ведь встречалась с актером. Если можете, приезжайте прямо сейчас. Я дома…

Емельянов прекрасно понимал, что уже никакой работы не будет. Он захватил в ближайшем гастрономе бутылку водки и поехал на улицу Чкалова, где жила Валерия Лушко.

Если бы его попросили описать лицо парикмахерши, он сделал бы это стандартно, что отличает любого оперативника, — как фоторобот. Это было единственное, что Константин о ней помнил — общие черты лица и особые приметы. Больше ничего. Она вообще ему не нравилась. Более того — ему было абсолютно все равно, что она думает, с кем живет, как выглядит. Это была просто одна из череды бесконечных, ничего не значащих для него женщин, которые попадались на его пути.