Полное отсутствие жертв… Во всех документах речь шла только об одной жертве — о сумасшедшем преподавателе Тимофееве, в квартире которого и произошел взрыв бытового газа. По официальным документам, погиб он один. Но ведь это невозможно!

Почему же не было других жертв? Это же просто невозможно! Жертвы должны были быть обязательно! Разрушены по меньшей мере два этажа. Последний, пятый, вообще почти полностью взлетел на воздух!..

Был вечер буднего дня. Почти все люди находились дома, в своих квартирах. Это означает, что вместе с преподавателем обязательно должны были быть погибшие, ну или хотя бы раненые! Почему же утверждается, что жертв нет?

Появление подобной информации было очень плохим признаком. На самом деле ложь всегда существовала в любом крупном, резонансном деле. Система в советских правоохранительных органах была намеренно построена так, что количество жертв и настоящие цифры всегда либо уменьшалось, либо вообще замалчивалось.

Даже в самых простых делах, вроде квартирных или карманных краж, статистика уменьшалась. К примеру, вместо трех жертв вписывали одну. Уменьшали и стоимость, и количество украденного. Так делалось, чтобы не испортить статистику партийному руководству, которое рапортовало, что преступления в СССР идут на спад.

Начальству нужна была не раскрываемость, а хорошие цифры на местах. Все это Емельянову было понятно и знакомо. Но чтобы вот так, полностью, совсем?.. Солгать, что в почти разрушенном пятиэтажном доме погиб один человек?..

Он серьезно задумался. Если настоящее количество жертв скрыли, а его скрыли, Емельянов даже не сомневался, то это означало, что к этому приложило руку КГБ. Если в мелких уголовных делах статистикой оперировали сами сотрудники уголовного розыска, то в крупных, социально-общественных, которые могли вызвать резонанс, всегда работали сотрудники госбезопасности.

Зачем КГБ нужен взрыв дома? Что скрывалось за ним на самом деле? Емельянов похолодел от неприятной мысли: а что, если прав был тот инженер, и это действительно был теракт? Тогда вполне понятна активность КГБ, напустившего такого тумана.

Да, но зачем кому-то в качестве теракта взрывать жилой дом, в котором обитают не партийные чиновники, не сотрудники КГБ, а самые обыкновенные люди? Если только… Тут Емельянов похолодел еще больше.

Теракт мог быть только двух видов. Первый — его могли устроить действительно как теракт против советской власти. Рассчитывая, к примеру, на широкий общественный резонанс. Устроить мог кто угодно и с любой целью.

И второй — к взрыву могли приложить руку сами сотрудники КГБ. Это могла быть какая-то секретная разработка госбезопасности, о которой знают только считаные высокопоставленные сотрудники. В доме могли хранить какую-то секретную взрывчатку. Могли отрабатывать любой сценарий.

Но если верным является второй вариант, то есть взрыв — разработка спецоперации КГБ, то не поздоровится никому — ни жильцу-инженеру, догадавшемуся об этом, ни самому Емельянову. От этой неприятной мысли на лбу у опера даже выступил ледяной, но липкий пот, и он брезгливо стряхнул его ладонью.

У него всегда существовало особое, определенное чутье, которое позволяло ему выходить из самых трудных ситуаций. Как правило, оно есть у всех хороших оперативных работников. И сейчас это чутье вовсю кричало о том, что с этим домом можно попасть в большие неприятности. Да он уже почти попал в них, если пытается залезть в такие дебри и выяснить правду о количестве жертв! Такая правда может выйти боком.

Константин вспомнил инженера, живущего в санатории, который первым произнес слово «теракт». Именно он заговорил о какой-то странной игре в саботаж, в которую могут играть советские спецслужбы.

Что они саботируют? Да и слово это какое-то… Емельянов размыто представлял, что оно означает. Но в расследовании нужны были четкие детали. А размытые образы могли только все испортить. Поэтому он полез в шкаф, где хранилась различного рода литература — всякие кодексы, юридические справочники, учебники по баллистике и прочее. В числе этого прочего был и толковый словарь. Константин собирался узнать, что дословно обозначает слово «саботаж» — красивое, иностранное, но так редко встречающееся в советской жизни.

С самого начала он узнал, что «саботаж» происходит от французского слова «saboteur», что в дословном переводе было «стучать башмаком». Это означало умышленное неисполнение или же небрежное исполнение определенных обязанностей, скрытое противодействие осуществлению чего-либо.

Сабо — это деревянный башмак, стуком которого во время забастовки французские рабочие блокировали работу ткацких станков.

В Уголовном кодексе СССР 1926 года, который действовал до 1958-го, саботаж относился к «контрреволюционным преступлениям». В статье 58. П. 14, «контрреволюционный саботаж» определялся как в словаре: «сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленное небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата».

В последующие годы саботаж как самостоятельное преступление не рассматривался, потому что, как писала Большая советская энциклопедия, «случаев саботажа в СССР практически не имеется».

Однако это было ложью. В СССР появился самый популярный, сугубо советский вид саботажа на производстве, и звучал он так: работай медленно!

Если контрреволюционный саботаж уходил в прошлое, то о промышленном говорили все чаще. Промышленный саботаж проявлялся в трех умышленных деяниях: отказе от работы, небрежном исполнении обязанностей или специальном вредительстве.

При этом саботажник всегда преследовал одну из следующих целей: временно парализовать деятельность организации, сорвать выгодную сделку, нанести урон деловой репутации, оказать давление на руководство, заставив отменить или изменить какое-то важное решение, довести предприятие до разорения.

Таким же опасным, как и промышленный, был политический саботаж. Это понятие закрепилось после окончательного прихода советской власти.

Так, в Уголовном кодексе существовало сразу две статьи, две правовых нормы. Ст. 58.7. — промышленный саботаж. В него входили подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения, кредитной системы или противостояние госорганизациям. При этом деяния считались совершенными в контрреволюционных целях, в интересах бывших собственников или капиталистов.

Ст.58.14. — контрреволюционный саботаж. Означал умышленное неисполнение или небрежное выполнение обязанностей с целью ослабить действующую власть. Этот состав преступления наиболее точно подходил под определение политического саботажа.

В последние годы понятие саботажа несколько расширилось. Так появился информационный метод противодействия властям. Например, в СМИ или по нелегальным общественным каналам распространялись фальшивые сведения, предназначенные для того, чтобы опорочить кого-то.

И наконец военный саботаж, синонимом которого выступала подрывная деятельность в отношении противника.