В соседнем номере все еще находились семьи Жураевых иСоренко. Обозов методично опустошал запасы мини-бара, но маленькие бутылочки всоседнем номере не могли его успокоить, а обе большие бутылки виски экспертызабрали с собой.

— Вот вы и пришли, — сказал Обозов, увидевДронго, — мучаете теперь Олега.

— Он остался с комиссаром, — кивнул Дронго. —Извините меня, Клавдия, можно вас на минуту. Я хотел бы с вами поговорить.

— Опять эти разговоры, — поморщиласьСоренко, — когда они кончатся. Мало того, что нас терзают эти полицейские,еще и вы, как репей, привязались. Не буду я с вами разговаривать. Не о чем намговорить.

— Верно, — вступился ее муж, — тоже мнеследователь нашелся. Тебя вместе с нами обыскивали. Значит, тоже подозревают. Ине нужно строить из себя такого специалиста, все равно ты ничего не найдешь.

Очевидно, некоторые из бутылочек в мини-баре попали нетолько к Обозову. Супруги Соренко были несколько не в духе.

— Обращайтесь ко мне на «вы», пожалуйста, —попросил Дронго, — и не нужно так хамить. Это некрасиво.

— Кто ты такой? — рассердилась Клавдия, —пристаешь к нам, душу бередишь. А я, между прочим, сестру потеряла. Сеструлюбимую, — всхлипнула она.

— Я помню, — сказал Дронго, — вы собирались сней поговорить, чтобы она дала вам очередную отсрочку по вашему долгу. Вы ведьплатили только проценты, а сам долг возвращать не собирались.

— Ты кто такой? — икнул Леонид Соренко. — Тыеще будешь нас шантажировать? Откуда ты про долг знаешь?

— Я уже просил, чтобы вы называли меня на «вы». А продолг я слышал в ресторане, когда вы громко беседовали в ожидании семьиЖураевых. И даже услышал, как вы сказали, что с удовольствием придушили бы этугадину, сестру вашей жены.

Елена Жураева испуганно ахнула. Соренко побагровел, началкраснеть. Он поднялся со своего места и сделал шаг к Дронго.

— Ты еще нас подслушивал. Да я тебя…

Он поднял руку. Дронго был выше него ростом и шире в плечах.И, конечно, был лучше физически подготовлен. Но драться с полупьянымродственником погибших не входило в его планы. Он отступил на шаг.

— Не нужно, — попросил Дронго, — сядьте иуспокойтесь.

— Врежь ему, Леня! — взвизгнула супругаСоренко. — Пусть знает, как честным людям такие слова говорить. Нехай небрешет!

— Я тебя! — снова поднял руку Соренко.

— Я же просил вас обращаться по-другому, —улыбнулся Дронго.

Он перехватил руку Соренко и, вывернув ее, толкнул его напол. Соренко рухнул как подкошенный и заревел от боли.

— Убили, убили! — запричитала Клавдия, бросаясь кмужу. — Убили мужа моего!

В номер вбежал Паоло. Увидев лежащего на ковре ЛеонидаСоренко, он бросился к нему.

— Вы ранены? — спросил Паоло по-итальянски. Он незнал другого языка.

— Уйди, басурманин, — простонал Леонид.

— Он просто споткнулся, — сказал по-итальянскиДронго, — очевидно, они слишком много выпили. Не беспокойтесь, Паоло,ничего страшного не произошло.

Паоло взглянул на остальных, пожал плечами и вышел изномера.

— Ах ты, убийца! — закричала Клавдия, когдаитальянец вышел. — Мужа моего убить хочешь?

— С ними бесполезно разговаривать, — мрачнозаметил Обозов. — А ты тоже хороша, Клавдия. Значит, брала деньги у Кати?Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты не лезла с подобными вопросами ксестре! Сколько раз она тебе долги прощала!

— Ну, хватит, — огрызнулась Клавдия, поняв, чтоспектакль закончен и теперь все против нее.

— Ничего не хватит, — мрачно сказал Обозов, —стерва ты, Клава, самая настоящая стерва. Я это всегда знал.

— Ты тоже не ангел. Отцепись, — она посадила мужана диван, села рядом с ним.

— Значит, задушить хотели Катю, — насмешливопроизнес Обозов, — не хотели долги платить?

— Мы ее и пальцем не трогали. А этот тип просто насподслушал, когда мы в ресторане сидели. Мало ли о чем мы балабонить можем, невсе нужно серьезно воспринимать.

— Ваш муж уходил из ресторана, — напомнилДронго, — и вернулся весь исцарапанный. Может, он успел подняться наверх?

— Как это наверх? — испугалась Клавдия. — Выпочему нам такое говорите? — от испуга она сразу перешла на «вы».

— Я никуда не поднимался, — сказал Леонид, —и никого не убивал.

— Зачем нам убивать Катю? — спросила, тяжело дыша,Клавдия. — Вы же видели, как мы любили друг друга.

— И слышал, — сказал Дронго.

— Мы ее не убивали, — испугалась Клавдия, —мы никого не убивали.

— Где вы были вчера? — поинтересовалсяДронго. — Куда вы ездили после того, как мы расстались в музее?

— По магазинам ездили, — ответила Клавдия.

— И больше нигде не были?

— Нет, нигде. А зачем нам куда-нибудь ездить? Мы домойвернулись на машине и отпустили водителя.

— Она ничего вам не говорила? Может, ваша сестрачего-то боялась, чего-то опасалась?

— Это Катя боялась? — усмехнулась Клавдия, уженесколько пришедшая в себя. — Ничего она в жизни не боялась. Всегдаотчаянная была. И никого не боялась.

Дронго в задумчивости прошелся по комнате. Неожиданно набалконе послышался какой-то шум. Он повернулся и вышел на балкон. Ночьювключалась система автоматической подачи воды и специальные гибкие шлангиорошали зеленые насаждения на каждом балконе. Дронго целую минуту наблюдал, каквода равномерно поливает бурную растительность на балконе. Каждый балкон былсвоеобразным мини-садом.

Дронго вернулся в гостиную. Леонид Соренко испуганно смотрелна него, не решаясь даже заговорить. Его жена была менее напугана, но такжеиспытывала определенную неловкость. Ей было неприятно, что Дронго рассказал обих истинном отношении к сестре в присутствии Жураевых. Она уже забыла, что самаотказалась с ним разговаривать, когда он предложил пройти в соседнюю комнату,чтобы не разглашать столь неприятную информацию.

— Почему так долго не возвращается Торчинский? —поинтересовался Дмитрий Жураев.

— Он немного сорвался, — объяснил Дронго, —кажется ему вызвали врача.

— Сегодня у всех нервы ни к черту, — кивнулЖураев, — не нужно было звать врача. Я бы мог его посмотреть.

— Каким образом? Вы же не врач.

— По первой профессии я врач, — сказалЖураев. — Разве я вам не говорил? Кто мог подумать двадцать пять летназад, что у нас в стране произойдут такие перемены. А профессия врача тогдабыла престижной. Это сейчас мы все бизнесмены — врачи, учителя, строители, дажеученые. А тогда мы считали, что главное — получить профессию.