– Присаживайтесь, – пригласила хозяйка, указывая на диван. – Итак, что же именно вас интересует?

– В общем и целом меня интересуют взаимоотношения внутри фирмы, – не тратя времени на долгие предисловия, сказала я. – И конкретно – отношение к боссу. Вы сказали, что почти не общались с Вадимом Владленовичем, это вполне возможно. Но он – хозяин этих отелей, и он не мог быть для вас ничего не значащим пустым местом. В любой организации персонал имеет о руководителе определенное мнение, даже если никогда с этим руководителем лично не встречался. Разумеется, речь не идет об анализе каких-то индивидуальных особенностей личности или черт характера. Речь идет об имидже. Какой имидж среди персонала имел господин Хикметов? Если определить одним словом, он был добрый, злой, щедрый, жадный, легкомысленный, расчетливый? Какой?

На протяжении моего монолога Кира Анатольевна очень внимательно слушала, явно пытаясь вникнуть и разобраться, чего именно я от нее хочу. А хотела я, собственно, не так уж много: всего лишь спровоцировать собеседницу в прямой или завуалированной форме пересказать мне основное содержание самых распространенных сплетен о генеральном директоре «Доминанты». Прекрасно зная, что без таких сплетен не обходится ни одна частная контора, я твердо надеялась на результат.

Но результат оказался неожиданным.

Сидевшая передо мной мадам оказалась несколько более продвинутой, чем я рассчитывала. На мой развернутый вопрос она ответила очень точно и умно, но совсем не так, как мне было нужно.

– Рациональный, – с минуту подумав, произнесла она. – Да, именно. Стиль управления Вадима Владленовича, заведенные им порядки, общая система, все было так хорошо выстроено и продумано, что более подходящего слова здесь просто не подобрать. Да, именно. Рациональный.

Получив столь однозначный ответ, я даже немного растерялась. В сущности, предмет разговора был исчерпан. Совершенно ясно, что эта Кира не из тех, кто поддается на провокации, и выудить из нее что-нибудь «нерациональное» не стоит даже мечтать.

Поблагодарив за столь четкую характеристику босса, я для вида попросила описать эти самые «заведенные порядки», в которых проявляется столь похвальная рациональность. Кира пустилась в разъяснения внутренних схем и организационных взаимодействий, но я слушала не слишком внимательно, уверенная, что эта информация совершенно бесполезна для дела.

Однако по мере того, как продвигался рассказ моей собеседницы, я начала понимать, что при правильном подходе и из этих сведений можно извлечь нечто полезное.

Если верить Улановой, выходило, что Хикметов очень четко контролировал свой бизнес и хотел иметь информацию буквально обо всем, до последней мелочи. Деталь была довольно характерная и наводила на размышления.

В чем заключается главная цель человека, решившего открыть свой бизнес? Разумеется, в том, чтобы получить прибыль. Причем по возможности максимальную. Хикметов наверняка не был исключением из этого правила, и стремление так подробно и дотошно все контролировать могло указывать на его неуемную жадность, нежелание упустить даже копейку.

Но дело могло быть не только в этом. Возможно, все эти его неявные страхи и перманентное желание приобрести пистолет были связаны с тем, что он давно догадывался, что некто точит зуб на его раскрученное и хорошо отлаженное дело. Тогда многое становится понятным. Во-первых, разумеется, сами страхи, а во-вторых – такое стремление к тотальному контролю. Если человек боится, что кто-то может незаметно внедриться в его «святая святых», конечно, он будет одержим идеей контролировать все до последней мелочи.

«Судя по периодически повторяющейся истории с разрешением на оружие, бизнес Хикметова уже давно привлекает чье-то внимание, – думала я, вновь отвлекшись от рассказа собеседницы. – Предположим, он знал об этом и всячески старался оградить себя от подобных посягательств. В целом такая теория в схему вписывается. Ситуация периодически то обострялась, то вновь становилась приемлемой, и в зависимости от этого Хикметов то вспоминал, то забывал о пистолете. Но в какой-то момент процесс вышел из-под контроля, произошел некий всплеск, в результате чего тайный конкурент бизнесмена пошел на такую крайнюю меру, как убийство».

На первый взгляд все складывалось, но, уже готовая принять эту версию за основную, я снова вспомнила, что никто из присных Хикметова ни о чем подобном не упоминал. А ведь если бы подобное «домогательство» длилось так долго, об этом наверняка бы знали. Если уж не помощники типа Улановой, то приближенные типа Маркелова, – совершенно точно. И у них не было бы никаких причин скрывать этот факт, напротив, они скорее были бы заинтересованы в том, чтобы о тайном враге босса как можно скорее узнали. Это, во-первых, избавляло их самих от подозрений, а во-вторых, ускоряло раскрытие преступления.

Но сейчас передо мной была совершенно иная ситуация.

О «тайных врагах» не только никто не упоминал по собственной инициативе, но все категорически отказывались, когда сама я пыталась намекнуть на что-то подобное. Более того, даже намеки на то, что они могут быть взяты под подозрение, не подвигли моих собеседников на откровенность.

Причина такого своеобразного поведения могла быть одна из двух. Либо этот самый «тайный враг» – человек настолько могущественный, что из страха перед ним сотрудники «Доминанты» готовы с потрохами продать босса и чуть ли даже не сесть за решетку за чужое преступление. Либо они и впрямь ничего ни о чем не знают, и «тайный враг» – это личный враг Хикметова, и вражда эта не имеет никакого отношения к бизнесу.

Но чего же тогда так опасаются все, с кем я говорила до сих пор? Если бы они ничего не знали, то и не боялись бы.

Круг снова замкнулся, и я могла лишь с грустью констатировать, что очень недалеко ушла от того пункта, где находилась в самом начале этого странного расследования. Создавалось ощущение, что вожделенная разгадка находится внутри заколдованного дома без окон без дверей и нет ни малейшей лазейки, чтобы хоть как-то «просочиться» внутрь этого неприступного обиталища.

– …таким образом, вы и сами можете видеть, что система, по которой мы работаем, построена очень продуманно и рационально, – бодро, как на презентации звучал голос Киры Анатольевны. – Именно рационально. По-другому не назовешь.

– Да, с вами трудно не согласиться, – кивнула я, пропустив мимо ушей больше половины познавательной лекции. – Действительно, все устроено так, чтобы обеспечить стабильность работы и полную гарантию от каких-либо неприятных неожиданностей. Тем удивительнее, что они все-таки случаются. Как же так могло получиться, что Вадим Владленович исчез и ни у кого нет даже предположений о том, куда и по какому поводу он мог уехать?

Задавая свой вопрос, я очень пристально, если не сказать, пронзительно смотрела в глаза Кире, но, кажется, сногсшибательного эффекта это не произвело. Совесть «помощницы» была кристально чиста.

– Уверена, это просто недоразумение, – не утратив привычного, выработанного годами спокойно-доброжелательного выражения, проговорила она. – Наверняка у Вадима Владленовича просто возникло какое-то срочное дело, и он не успел никого предупредить о своем отъезде. Не сомневаюсь – очень скоро все выяснится.