Если бы за спиной спартанца маячили стройные ряды воинов, то ещё можно было бы насторожиться. А одинокий воин в сопровождении мальчишки-оруженосца – пусть он будет даже трижды царским посланцем и четырежды спартанцем – не вызывал у наместника какой-либо серьёзной озабоченности. Сделай он только движение рукой – и этот дерзкий спартанец исчезнет с лица земли. А царю можно отписать, если спросит, что никто и не появлялся. Но что-то смущало в поведении спартанца, и Хризолай решил познакомиться с воином поближе.

– Разбойничают сильно. Грабят, убивают, насилуют, издеваются пока, в основном, над крестьянами и случайными путниками. Но их много, и скоро им покажется мало деревень. Всадники Цербера примутся за города. Их уже сотни, а то и за тысячу. Крестьяне стонут и просят защиты. Странно, что наместник об этом не ведает и не предпринимает никаких мероприятий, – отвечал Ксантипп, надеясь, что, объединив усилия с солдатами наместника, он уничтожит всадников Цербера с большей долей вероятности и с меньшими потерями.

– Да! – сделал озабоченное лицо Хризолай, после чего встал и подошёл к Ксантиппу. – Бедные мои крестьяне! – воскликнул затем наместник, посмотрев на лаконца сверху вниз. – Я о них позабочусь! Приму меры, чтобы утихомирить этих всадников Цербера! Спасибо вам, открыли мне глаза на происходящее!

Это уже прозвучало слишком пафосно.

Как бы ни было противно Ксантиппу подобное поведение наместника, он решил говорить о возможном взаимодействии.

– Я предлагаю объединить усилия по уничтожению всадников Цербера, – сказал спартанец.

– А что, у вас, Брасид, есть в распоряжении какой-то отряд? – удивился Хризолай.

– Я набрал несколько рекрутов для службы царю. Они уже тренируются. Первым испытанием для них вполне может стать схватка с всадниками Цербера! – Ксантипп немного слукавил, назвав рекрутами своих крестьян-ополченцев.

– Вот как? – поразился Хризолай. – Мне надо подумать. Если не возражаете, то я бы предпочёл продолжить разговор завтра. Мне нужно больше узнать о всадниках Цербера. Сегодня вечером я соберу своих начальников и советников, а завтра жду вас в полдень к себе, – наместник показал всем видом, что аудиенция закончена, но, вспомнив что-то, остановил прощальный жест и предложил: – Не желаете выпить вина? У меня есть очень даже неплохое для этих мест. Вы бы рассказали, Брасид, мне побольше о себе, а то нам придётся, скорее всего, объединять наши усилия в борьбе с этими разбойниками Цербера, а я ничего, кроме того, что вы спартанец на службе нашего повелителя, не ведаю.

– Как и я о вас, – усмехнулся Ксантипп.

Излишнее любопытство Хризолая ему совсем не понравилось. Теперь придётся сочинять историю своей жизни, а это не так-то просто.

– Да мне-то нечего рассказывать, – деланно хохотнул Хризолай. – Всю жизнь на царской службе. Сначала солдатом, потом командиром, шаг за шагом, теперь вот стал наместником. Почти ничего и не видел, кроме нудной гарнизонной службы в провинциях. Не то, что вы – сразу видно, что участвовали во многих военных кампаниях и побродили по Ойкумене. Рассказали бы, где служили, с кем пришлось воевать, какие страны, народы видели.

Ксантиппу ничего не оставалось, как принять приглашение Хризолая. После общения с египтянами и пунийцами в течение многих лет Ксантипп твёрдо знал, что от еды и питья, предлагаемых царедворцами, лучше, по возможности, отказываться.

Ему однажды подсунули вино, которое так его одурманило, что он чуть не натворил бед. Если бы не Орест, который по остекленевшим глазам Ксантиппа понял, что здесь что-то не то, вечер мог закончиться массовой резнёй и, вполне вероятно, дворцовым переворотом. Один местный вельможа полумакедонянского, полуперсидского происхождения напоил спартанца напитком, лишающим разума. Он раздобыл его у последователей древнеегипетских жрецов. Тогда Ксантипп легко отделался. Сколько народу просто потравили различными ядами! И поэтому спартанец предпочёл отказаться от угощений.

– Спасибо, уважаемый Хризолай, но я совсем недавно пообедал, – хотя на самом-то деле желудок давно уже напоминал, что неплохо бы перекусить. Но это было не страшно, спартанцы легко умели переносить голод. – А вино не позволяет пить лаконское воспитание. Если вы не знаете, то я расскажу, что наш легендарный наставник Ликург заповедал спартанцам не пить крепкого вина. Им специально напаивают илотов и показывают юным спартанцам, как глупо и непристойно ведут себя упившиеся вином. И мне приходится соблюдать законы Ликурга даже за пределами моей суровой родины, – тут Ксантипп сильно слукавил.

За пределами Спарты ему частенько приходилось нарушать заповеди Ликурга, но зачем это знать Хризолаю, особенно то, что Ксантипп легко может осилить несколько кувшинов вина без серьёзных последствий для организма. Если, конечно, вино будет хорошее. И компания подходящая. А Хризолай не вызывал доверия.

– Очень жаль, вино превосходное! – огорчился наместник, и по тому, как он огорчился, спартанец заподозрил, что отказался он от вина не напрасно, тем более, что активно нахваливавший вино Хризолай сам к нему так и не прикоснулся.

Они уселись за столик. Пришлось Ксантиппу начать рассказ от имени Брасида, сочиняя историю жизни на ходу. А так как придумывать сразу всю жизнь сложно, то он использовал эпизоды из того, что видел сам. Ксантипп рассказывал сухо, специально говоря нудным, заунывным голосом, надеясь, что такое повествование быстро наскучит наместнику. И действительно, тот вскоре с трудом начал сдерживать зевоту, но стоически продолжал слушать, периодически вставляя различные уточнения и вопросы. Эти вопросы более всего нервировали Ксантиппа. Он боялся ответить как-то не так, тем самым либо выдать себя, либо сорвать всю затеянную авантюру. Пришлось рассказать о службе в Египте. Кое-какие истории из своей службы. Про Карфаген вспоминать и рассказывать не стал. Ещё не хватало, чтобы тут заподозрили, что он тот самый Ксантипп, который разбил римлян.

Во-первых, кругом шныряют пунийские купцы. Они же, в большинстве своём, те же шпионы. А если так, они могут попытаться довести до конца то, что не удалось сделать на корабле, пока Ксантипп не достиг Эллады, и история коварства карфагенян не стала достоянием всего мира. Во-вторых, неизвестно, как на это отреагируют местные власти. В-третьих, Ксантиппу хотелось покоя. После резкого падения с поста главнокомандующего хотелось затаиться, осмыслить произошедшее, чтобы на него не косились и не говорили за спиной: «Это тот, который разбил римлян. Что он здесь собирается делать?». Былого величия не прощают!

Беседовали они где-то около часа. После чего Ксантипп, решив, что все приличия соблюдены, стал откланиваться. Хризолай, уставший от его нудного голоса и отчаявшись вызнать что-то, возражать не стал.

– Спасибо за столь интересный рассказ, – дежурным тоном сказал он. – Я обдумаю ваше предложение о взаимодействии. Буду рад встретиться ещё раз! Я дам вам двоих провожатых, они помогут устроиться в лучшую гостиницу. И присмотрят, чтобы хозяин вёл себя с вами надлежащим образом.