Он, увидев ее, вскочил, приветливо поздоровался и..,зачем-то зашел со спины, опуская руки на плечи Далилы.

— Что вы делаете? — удивилась она.

— Хочу вас раздеть.

Далила взревела:

— Что-о?

В голове ее промелькнуло: «Он точно маньяк!»

— Я хочу помочь вам снять плащ, — отступая на шаг,растерянно пояснил Хренов.

Она рассмеялась:

— Плащ? Простите, но на мне только платье.

Плащ я в приемной сняла.

Теперь и он улыбнулся:

— Это вы простите, кажется, я оплошал.

Далила его успокоила:

— Ничего страшного, мое платье действительно смахивает наплащ.

Глаза их встретились, и она поняла, что Хренов ей нравится.

* * *

Сергей Хренов Далилу очаровал. Не писаный красавец, но егоогромные голубые глаза были умными, пухлые губы — добрыми, руки — сильными, аманеры — приятными. Далила не нашла в нем Вечного Принца. Говорил Хреновуверенно, красивым негромким голосом; спокойно, без тени смущения, смотрел влицо собеседника. Рядом с ним было комфортно и очень легко. Он внимательнослушал, не перебивал, формулировал мысли четко и без напряжения.

Короче, какой там невроз!

Скорей невроз был у самолюбивой Далилы — вернувшись домой,она себе места не находила. Еще бы!

Образно выражаясь, с диким грохотом рухнула легкаяконструкция, которую она быстро и удачно сложила. О, как Далила собойгордилась: почти поймала убийцу!

Собралась хвастать тетушке Маре! Нос задрала!

Хвост трубой подняла!

Глупая! Торопыга! Слепая!

Теперь о невиновности Хренова говорило все: его успешность,добропорядочность, интеллигентность, открытость. Бизнес его давно процветает,Маша еще жива была. Да и чем она, девчонка, могла ему помешать? За что ееубивать?

О покойной Хренов вспоминал охотно и очень легко. Пожалуй,слишком легко. Далила даже спросила:

— Вам хочется о ней говорить?

И вот тогда-то настоящий пошел разговор. Он, глядя ей прямов глаза, признался:

— Да. Мне хочется о ней говорить. С вами особенно.

— Потому что я психолог? — догадалась она.

— Потому что вы все понимаете.

— Вы с ней не просто дружили?

Хренов кивнул:

— Вы проницательны. Да, я Машей был увлечен, а когда еевдруг не стало, понял — это любовь. Эта любовь до сих пор жива, потому и неженюсь.

Далила нехотя возразила — ей уже не нужно было его ловить.

— Ваше долгоживущее чувство скорей походит на угрызениясовести, — мягко сказала она.

И после неловкой паузы, тихо добавила:

— Простите. Я не хотела…

Хренов поспешил ее остановить:

— Не извиняйтесь, вы снова правы. Я же сказал, что вы всепонимаете. С вами можно просто молчать.

— Но вы, пожалуйста, говорите, — попросила Далила.

— Конечно, я ценю ваше время. Да, вы точно подметили, япростить себе не могу гибели Маши. В тот страшный день…

Он замолчал.

— Вы там были? — прошептала Далила.

— Да.

Она подсказала:

— Решили раньше всех Машу поздравить.

Хренов отрицательно покачал головой:

— Нет. Зачем? Вечером намечался банкет, там бы ее ипоздравил.

— Зачем же пошли?

— Она мне позвонила и попросила прийти. Я в ближайшемцветочном купил букет и помчался.

— Помчались? — удивилась Далила. — Почему вы спешили?

— Не знаю. Может, мне не понравился Машин голос. Онанервничала, так мне показалось.

— И вас торопила?

— Да, просила скорей приехать. Я на нее потом рассердился.Топтался с букетом под дверью, а Маша мне не открыла. Я расстроился и ушел. Ужепосле обеда узнал, что Маша убита. Это был шок.

— А за что вы себя вините?

Хренов исподлобья взглянул на Далилу и, сделав усилие,спокойно признался:

— Когда я цветы покупал, видел Андрея, старшего брата Маши.

После паузы он воскликнул:

— Ну почему я ему не сказал, что она мне звонила? Проклинаюсебя!

Далила слушала молча.

Он отвернулся и вдруг тихо спросил:

— Могу я на вас положиться?

Она заверила:

— Конечно. Я психоаналитик, это почти как священник. Греховя не отпускаю, но тайны храню. Если, конечно, в них нет ничего криминального.

Хренов потряс головой:

— Криминального нет. Я не стал бы доставлять вамнеприятности.

— Тогда я внимательно слушаю.

Он снова взглянул ей в глаза:

— Понимаете, надоело мне малодушничать. Я хочу вам доверитьтайну, которую носить в себе уже не могу. Я только что вам солгал. Я не ушел. Ядолго звонил, а потом толкнул дверь. Дверь оказалась открытой. Я вошел и увиделМашу.

Хренов опять замолчал. Чтобы ему помочь, Далила осторожноспросила:

— Маша была убита?

— Да. Она в прихожей лежала. В луже крови.

— Вы испугались и сразу ушли?

— Нет. Я растерялся и долго стоял. Ноги словно вросли в пол.А может, я был там недолго, но мне показалось — вечность.

— Что вы увидели?

— В открытую дверь было видно гостиную, накрытый праздничностол, посуда, бокалы, мой любимый пирог. Это было ужасно. Она словно меняждала.

Хотя нет, об этом я позже подумал, а в тот жуткий моментструсил и не думал о Маше. Я думал лишь о себе.

Да, еще вспомнил, в прихожей были рассыпаны белые лепестки.Их было много, рассыпаны, словно снег.

В первый миг я хотел позвонить в милицию, но испугался, чтоменя обвинят в убийстве, и убежал. Собрал с пола лепестки и убежал.

— Зачем собрали? — удивилась Далила.

— В прострации был, действовал неосознанно.

Видимо, хотел узнать, кто был у Маши. Я сам не очень-то вцветах разбираюсь, цветочнице лепестки показал, она сказала, что этохризантемы, даже вид назвала.