Камера показала рослого молодого человека, лохматого изаросшего бородой, рядом с ним сидела такая же лохматая кавказская овчарка.

– Люди! – восклицал парень. – Неужели вамсовсем не жалко братьев наших меньших?

– Что скажешь? – осведомился Леня. –Загляделась на собачек?

– Собачке помыться, а парню побриться не мешает, –с неудовольствием заметила Лола, – а вообще-то их жалко.

Леня нажал кнопку на пульте, и экран погас.

– Ну вот, – закричала Лола, – а еще говоришь,что любишь животных!

– Терпеть не могу, когда люди занимаютсяпустяками, – рассердился Леня, – ведь ясно же, что никакие депутатыим не помогут и денег из бюджета на содержание приюта не дадут! Нужно искатьспонсоров, а не стоять на площади, как идиоты, и орать! Еще собаки лаятьначнут!

– В таком виде их ни к какому богатому человеку иблизко не подпустят, – заметила Лола, – я же говорю – сначала нужновнешний вид в порядок привести!

– Хватит об этом, – резко сказал Маркиз, – унас своих дел по горло! Значит, Евгений Лисичкин…

– Что ты так зациклился на этом Лисичкине? –удивилась Лола. – Какое он к нам имеет отношение?

– Боюсь, что самое прямое, – буркнул Леня, –боюсь, что это именно его прикончили в той квартире, где пытались подставитьтебя. Дело в том, – заторопился он, видя, что Лола вылупилась на него вудивлении и даже покрутила пальцем у виска, – что соседка покойногоСерафима Петровна, с которой я имел сомнительное удовольствие сегоднябеседовать, сказала, что убитый тип был, конечно, мужчиной хоть куда, но имелодин изъян – вот точно такой нервный тик, как у депутата Лисичкина.

– Ну и что? Мало ли таких людей?

– Ну, не так чтобы и много – это раз. Во-вторых,депутат исчез два дня назад и никто не знает, куда он подевался. Если уж накакую-то важную встречу он не явился – стало быть, дело серьезное. А что можетбыть серьезнее убийства? И в-третьих, где, ты говорила, работал первый мужИрины Соловьяненко?

– В мэрии, – подтвердила Лола.

– Ну вот, стало быть, чисто теоретически она могла бытьзнакома с Евгением Лисичкиным.

– Ну, не знаю… – неуверенно протянула Лола, – еслипринять это как гипотезу, потому что нам ничего больше не остается… Я толкомничего не выяснила. Телефон с номером, что дала нам девчонка в ветеринарнойклинике, находится в квартире на Мойке, зарегистрированной на какого-тоВедерникова. Про Ирку там ни слова нету, может, она его жена?

– Сейчас узнаем, – пообещал Леня, – всевыясним!

Леня набрал телефонный номер, полученный от Феклы. Для этогоон использовал, конечно, не собственный квартирный телефон, а мобильник,зарегистрированный на бомжа.

После трех длинных гудков в трубке раздался щелчок, и хорошопоставленный бархатистый баритон проговорил:

– Вы позвонили в квартиру Ведерниковых. Мы сейчас, ксожалению, не можем подойти к телефону. Оставьте, пожалуйста, сообщение последлинного сигнала.

Леня отключился и снова вошел в компьютерную базу данных.Владельцем квартиры на Мойке действительно являлся Константин МаксимовичВедерников. Какое отношение он имеет к Ирине Соловьяненко? Чтобы выяснить это,оставался только один способ – завтра с утра отправиться на Мойку.

Однако до этого у Лени было еще одно дело.

В половине девятого Леня подъехал к злополучному дому наулице Бутлерова. Он не стал глушить мотор, поскольку знал, что зять пенсионеркиОглоуховой, точный, как швейцарские часы, должен появиться с минуты на минуту.

Действительно, не прошло и минуты, как дверь подъездараспахнулась и на пороге появился вчерашний хмурый мужчина. Он был одет в тотже тоскливый плащ, застегнутый на все пуговицы, и выглядел так, как будтотолько что выпил целую бутылку уксуса.

Мужчина, ссутулившись, не поднимая от земли глаз и мелкопереступая ногами, обошел по асфальтовой дорожке весь дом и свернул за угол.

Тут же он мгновенно преобразился. Настороженно оглянувшисьпо сторонам, он выпрямился, расправил плечи и быстрыми шагами подошел кавтомобильной стоянке. Здесь он открыл дверцу скромных бежевых «Жигулей» ивырулил на проезжую часть.

Леня пристроился следом за «Жигулями», на безопасномрасстоянии. Он не сомневался, что его «объект» едет в центр города, и поэтомуне боялся его потерять – отсюда, с «Гражданки», к историческому центру можнопроехать только одной дорогой.

К немалому Лениному удивлению, «объект» оказался хорошимводителем. Он вел машину очень быстро, часто нарушая правила, если поблизостине было гаишников, лихо обгоняя и подрезая другие машины, проскакиваяперекрестки на желтый и даже красный свет и постоянно превышая скорость. Такоелихое поведение за рулем не слишком вписывалось в образ законопослушногозануды, возвращающегося домой ровно в восемнадцать часов…

Скоро бежевые «Жигули» выехали на Исаакиевскую площадь.Серафимин зять припарковал машину среди многочисленных иномарок и направился кМариинскому дворцу, где размещается городское Законодательное собрание. Леняпроследил за тем, как тот прошел в служебный подъезд, переждал полминуты ивошел следом.

– Пропуск! – приветствовал его рослый охранник сдоверчивым лицом серийного убийцы.

– Послушай, брателло, – с ленивой растяжкойпроговорил Маркиз, картинно растопырив пальцы, – щас сюда передо мноймужик зашел… такой с виду кислый, в сером плаще… вроде я его конкретно признал,мы с ним в девяносто восьмом на шконках загорали…

– Пропуск! – рявкнул охранник, побагровев. –А если нет пропуска, так вали отсюда живо, пока я старшего не вызвал! Тыпонимаешь, куда вперся? Это тебе не кабак!

– Ты че, конкретно, с ходу заводишься? – Ленянемного отступил и угрожающе наклонил голову. – Ты че, в натуре, не поделу быкуешь? Лимон сам быковать получше тебя умеет! Лимон тебя как человекаспросил, а ты сразу на понты! Лимон че, не понимает, что ты при работе? Лимонвсе понимает! Лимон сам бодигардом был при крутом авторитете!

– Какой лимон? – переспросил охранник.

– Ну, я Лимон! Кликуха у меня по жизни такая. Я же всереально понимаю, за все надо платить. .. вот, держи зелень…

Леня сунул в руку охранника купюру с портретом американскогопрезидента и понизил голос:

– Ты только скажи – это ведь передо мной ТолянКонопатый через твою вертушку прошел? Я же его как облупленного помню, из одноймиски во Владимире баланду жрали!

Получив деньги, охранник моментально подобрел и проявилготовность к контакту с щедрым, хотя и не очень воспитанным посетителем. Однаконичего обнадеживающего он сообщить не мог:

– Что-то, я извиняюсь, ты, парень, путаешь. К нам неберут, ежели кто сидел. Даже по мелочи.