– Ты чего это на человека напустилась? Он к нам вежливоподошел, ничего худого не сказал, так и ты с ним вежливо поговорить должна. Ато молодежь вечно ругаем, а сами тоже собачимся! Так что вы, молодой человек,спросить интересовались?

– Я хотел спросить насчет двадцать четвертой квартиры…

Не успел он закончить свой вопрос, как та же Никитична, судяпо всему отличающаяся вздорным и нетерпеливым нравом, прервала его:

– А позволь спросить, отчего ты той квартиройинтересуешься и по какому такому делу вообще заявился?

Маркиз, хорошо подготовившийся к сегодняшней экспедиции иожидавший подобного вопроса, продемонстрировал пакет, завернутый в коричневуюбумагу и скрепленный неразборчивой печатью, и охотно ответил:

– Служба срочной доставки. У меня для жильца издвадцать четвертой квартиры срочная посылка…

– Ой, милый, опоздала твоя посылка! – вступила вразговор «адидасовская» старуха. – Убили этого жильца!

– Как – убили? – переспросил Маркиз, изображаякрайнюю степень удивления.

– Застрелили, милый, застрелили из пистолета! –таинственно понизив голос, сообщила ему та же тетка.

– Да не слушай ты ее! – воскликнулаНикитична. – Она ничего и не знает, а я тебе точно скажу. Ничего его не застрелили,а зарезали ножом. И зарезала его полюбовница…

– Всюду у тебя полюбовники да полюбовницы! –возмутилась бабка в «адидасе». – Тьфу, слушать противно!

– А противно, так и не слушай, только и не перебивай,когда я правду говорю! А если не нравится, так можешь домой идти!

– Чего это ты меня гонишь? Ты эту скамейку неприватизировала, так нечего претензии предъявлять!

– Никаких я претензий не предъявляю, а только правдуговорю! А что тебе мои слова не нравятся, так это я знаю отчего. Это оттого,что к тебе самой Федор Ипатьевич ходит из сорок шестой квартиры! Для того ты иодеваешься по моде, как молодая!

– Ой! – старуха в «адидасе» подскочила ипобагровела, как свекла. – Никакой у тебя совести нет! Федор Ипатьевич –приличный человек, и если иногда зайдет ко мне чаю выпить, так это он в своемправе!

Знаю я, какой вы там чай пьете! – отрезала Никитична,поджав губы, и повернулась к Лене: – Ты ее не слушай, молодой человек, ты меняслушай! Точно я тебе говорю – полюбовница его зарезала, вот таким ножом! –она показала руками такой размер, какой обыкновенно показывают рыбаки,рассказывая о пойманной щуке. – А я это точно знаю, мне все доподлинноСима Оглоухова рассказала, Серафима Петровна из двадцать второй квартиры, а оназря говорить не станет, она женщина сурьезная, у нее родной зять нагосударственной службе находится. А она-то сама все своими глазами видела…

– Как – своими глазами? – удивился Леня. –Что, прямо при ней жильца из двадцать четвертой квартиры убили?

– Зачем же при ней? – насупилась Никитична. –Что ты такие ужасы говоришь? Она у милиции понятой была, потому все и знает! Инож тот своими глазами видела, и полюбовницу ту, когда она его убивать пришла!У Симы, у нее в двери глазок специально проделан, чтобы видеть, что на лестницетворится, и она через тот глазок эту полюбовницу почитай каждый день видела,так что мои слова самые правильные, можешь не сомневаться! Так она ее прямоперед самым убийством видела, как та по лестнице шла, и нож у нее такойогромный прямо в руке! Так и видать, что сейчас непременно кого-нибудь, убьет!

– Всегда она больше всех знает! – пробормоталасебе под нос старуха в «адидасе». – А только я точно говорю, из пистолетаего застрелили, из большущего черного пистолета!

– А ты вообще иди, чайник ставь! – ехидно проговорилаНикитична. – Вон, Федор Ипатьевич к тебе идет!

– Где? – обернулась та. – Где ФедорИпатьевич?

Тут же она поняла, что хитрая товарка поймала ее, инабросилась на ту с руганью и чуть ли не с кулаками. Леня, которыйпочувствовал, что не узнает в этом «дамском клубе» больше ничего полезного,поспешно ретировался и направился к тому подъезду, в котором находилась«нехорошая квартира» – место недавнего преступления.

На двери двадцать четвертой квартиры была наклеена бумажка сблеклой фиолетовой печатью. Леня без труда смог бы проникнуть внутрь и потомснова восстановить печать, но это не входило сейчас в его планы. Кроме того, онне сомневался, что наблюдательная Серафима Петровна Оглоухова находится насвоем посту, возле глазка на двери квартиры номер двадцать два, и следит завсеми его действиями. Поэтому Маркиз решительно подошел к двадцать второйквартире и нажал на кнопку звонка.

За дверью тотчас же послышалась какая-то возня, и низкийбасовитый голос осведомился:

– Чего надо?

– Серафиму Петровну Оглоухову, – солиднопроговорил Маркиз.

– Так это ж я, – басом отозвались из-задвери, – а кто такой будете и по какому конкретно вопросу?

– Капитан Кормущкин из второго следственногоуправления, – представился Леня, поднося к глазку отлично сработанноеудостоверение, – по вопросу умышленного убийства, произошедшего в соседнейс вами квартире.

Запоры брякнули, дверь приоткрылась на длину цепочки, из-занее высунулась рука и схватила Ленино удостоверение.

– Через глазок ничего не рассмотришь, – поясниласвои действия бдительная Серафима Петровна, – а кого ни попадя в квартирупускать нельзя, особенно что у меня зять на государственной службе…

– Это вы правильно, – одобрил Леня, –обязательно нужно удостовериться, кого впускаете, а то сейчас очень многомошенников развелось!

За свои документы он был спокоен: они были сделаны гораздолучше настоящих.

Серафима Петровна внимательно разглядела удостоверение ивпустила Леню в квартиру, однако выразила при этом явное недовольство:

– Я ведь уже все вашим людям доподлинно рассказала, чтомогла, а попусту болтать у меня никакого времени нету, у меня зять ввосемнадцать часов с работы приходит!

– Но вы ведь борщ ему уже сварили, – проговорилЛеня, принюхиваясь к доносящемуся с кухни запаху.

– Мало ли что борщ, ему еще котлеты нажаритьполагается, потому как он на государственной службе, а я все уже вашим людям итак рассказала. ..

– Василию Ликбезовичу? – проявил Маркизосведомленность.

– Ему самому, – уважительно подтвердила СерафимаПетровна.

– Ну так он из другого управления, а мне тоже нужносвою работу выполнять, у меня тоже служба государственная, как у вашего зятя…

Это соображение убедило Серафиму Петровну, и онаприготовилась отвечать на вопросы.

Сверившись для вида со своими записями, Леня начал:

– По имеющимся у меня сведениям, вы часто виделипотерпевшего…