– А если мальчик? – неизвестно зачем поинтересовалась я, теряя связь с внешним миром. Губы Колвина были так близко и так манили, что я не могла думать ни о чем другом.

– Тогда целую я… – отозвался он и неожиданно накрыл мои губы своими.

«Но никто ж еще не вылупился!» – хотела возмутиться я, но не смогла, утонув в водовороте ощущений.

Его губы были мягкими и нежными. Он неторопливо целовал меня, стараясь не сделать больно, но осторожные касания заставляли терять разум. Это было лучше любой самой изысканной ласки. Я не заметила, как обвила его шею руками и начала отвечать на упоительно-сладкий поцелуй. И лишь где-то на периферии сознания билась мысль: «Какого же демона я творю!»

– Прости… – Колвин отстранился и взъерошил волосы. Кажется, он был не менее потрясен, чем я сама. – Не думай, что позвал тебя сюда за этим… Но сдержаться было нереально.

– Смотри! – Я бросила взгляд за окно и заметила третьего вылупившегося драконенка – ярко-розового и неуклюжего. Наблюдать за малышами оказалось в разы проще, чем говорить о поцелуе, которого не должно было быть.

Колвин не стал настаивать и тоже уставился на трех копошащихся в гнезде детенышей.

– Они прекрасны, – умилилась я, чувствуя снова на глазах слезы.

– Хочешь назвать одного из них? – поинтересовался принц и ободряюще улыбнулся, когда я, не в силах вымолвить ни слова от восхищения, посмотрела на него.

– Конечно, хочу! Еще спрашиваешь?! – Я от восторга даже забыла обо всем.

– Тогда выбирай! – Он сделал щедрый жест рукой, а я зарделась, заметив, что взгляд принца ненароком скользнул по моим губам. Они еще слишком хорошо помнили вкус его поцелуя.

– Тогда я хочу назвать ту последнюю девочку – Рина…

Конечно, я рисковала, но, с другой стороны, сестра не любила на людях использовать милое домашнее сокращение. Для принцев она была Ринара, и если кто и знал уменьшительное имя, то точно не Колвин. Моя сестричка сходила с ума по Ленару, какое-то время даже взаимно.

Снова накатили грустные воспоминания, но я их отогнала прочь. Это мой вечер, и только мой, не стоит его омрачать. Мы ведь договорились с Колвином не вспоминать о существовании внешнего мира.

– Значит, она будет Риной, – улыбнулся принц и спросил: – Теперь скажи мне, Лара, ты по-прежнему не любишь сюрпризы?

– Даже не знаю, – честно ответила я.

Этот сюрприз был, конечно, волшебным, изумительным, но он заставил меня жалеть о том, что я задумала. Хотелось все бросить – и идеи мести, и скандальные снимки и просто остаться здесь с Колвином. Только ведь это невозможно, да и он не предлагает. А значит, нужно двигаться вперед и помнить – привязанность принцев скоротечна, да и интересы государства всегда идут впереди любви, что бы Колвин ни говорил всего полчаса назад.

Мы вернулись в замок уже вечером, когда стемнело. О поцелуе, словно сговариваясь, не вспоминали. Думаю, нам обоим стоило его осмыслить и переварить. Ужин ждал меня в комнате, его словно подгадали под время моего возвращения. Только заметив его, я вспомнила, что толком не поела – настолько была заворожена зрелищем. Холодное, нарезанное тонкими кусочками мясо, сыр и фрукты. Замечательно – не оголодаю. Ночь-то, скорее всего, будет длинная.

Мне предстояло не просто нанести визит Мелисе, но и уговорить ее надеть на выступление амулет. Помня, чем закончилась попытка договориться с Дариной, я не очень верила в успех. Но как решить проблему иначе, не представляла.

Перед тем как отправиться «в гости», я заплела волосы в тугую косу и надела неприметное серое платье. Оказывается, и такое имелось в гардеробе. Так я могла сойти за чью-то помощницу. Мало ли народа во дворце бегает, да и конкурсанткам вроде бы не запрещалось выходить из своих комнат. Амулет с голосом я спрятала в потайной кармашек, прицепила на внутреннюю сторону ворота парочку жучков на всякий случай и выбралась в коридор.

А дальше потопала как ни в чем не бывало, гордо задрав нос. Внимания на меня не обратили, и я осторожно постучала в комнату, которая принадлежала Мелисе. Хорошо, что я озаботилась и изучила, где кто из претенденток живет.

Открыли мне не сразу. Мне даже надоело глупо улыбаться приклеенной улыбкой. Как же я боялась, что очередная претендентка меня пошлет и идеальный и стройный план по добыче принцу неподходящей жены провалится!

Но наконец дверь открылась и показалось зареванное лицо Мелисы. А вот и повод!

– Что случилось? – участливо поинтересовалась я и, упершись плечом в дверь, нагло пропихнулась в комнату, тут же прикрыв ее за собой. Вытолкать меня из комнаты Мелиса уже не могла. Только смотрела несколько удивленно покрасневшими от слез глазами.

– Я к тебе по делу, – с порога заявила я. – Плачешь, потому что знаешь, что через пару дней вылетишь? – безапелляционно ткнула пальцем в небо, но, как ни странно, угадала.

Претендентка побледнела, а я удовлетворенно кивнула.

– Ты ведь не можешь петь… так?

– Как? Как ты узнала? – Мелиса была слишком прямолинейна и честна, чтобы отпираться.

Есть такие люди, они не умеют лгать, когда их спрашиваешь в лоб. Сложно ей придется во дворце, впрочем, не мои проблемы. Я тут, чтобы помочь осуществить ее мечту, а уж насколько эта мечта хороша, решать не мне. В конце концов, у всех свое понимание счастливой жизни.

– Ну, ты узнала, и дальше что? – в голосе Мелисы прозвучало отчаяние. Она старалась держаться, но было видно, как дрожат руки. – Что ты будешь с этим знанием делать?

– Помогать… – удивила ее я.

Девица смотрела на меня совершенно круглыми и неверящими глазами, но, к моему счастью, оказалась гораздо умнее, чем Дарина, и сразу посылать меня не стала.

– У меня только два вопроса: как и зачем? – собравшись с духом, заявила она. Слезы на глазах высохли, а лицо приобрело сосредоточенное выражение. Внутри девушки скрывался стальной стержень. Может быть, она и сможет тут ужиться.

– Ну, по поводу «зачем» не скажу…

– Тогда и к «как» переходить не стоит, – отрезала Мелиса. – Откуда я знаю, что это не очередная проверка, после которой я тотчас вылечу?

– Если ты помощь не примешь, все равно вылетишь. – Я философски пожала плечами. – Хорошо, не прямо сейчас, а на два или три дня позже. Когда там у нас конкурс певчих талантов?

– Но до этого у меня будет целых два дня для того, чтобы что-то придумать, – непреклонно заявила девушка.

Я прекрасно знала, что ничего-то она не придумает, да и сама Мелиса, подозреваю, тоже. Но тем не менее блондинка упрямо поджала губы и выпятила подбородок. На щеках проступил румянец, и сейчас она была особенно красива – этакая валькирия. Да и характер, видимо, под стать, несгибаемый. Я подумала и решила немного пооткровенничать. В любом случае если Мелиса решит меня сдать и устранить, то ей хватит и тех сведений, которые я выложила.