— Ну? — оглушительно проорал Герасим. — Удалось?

В следующий миг он осекся, поймав на себе пристальный взгляд Колобков. Лариса Михайловна стояла в дверях. Чувствовалось: она дорого даст, чтобы узнать, чем так взволнованы эти ребята.

— Тихо, Муму, — строго проговорил Луна. И, не разжимая губ, добавил: — Линяем отсюда, иначе дальнейшее следствие будем вести не мы, а Колобки.

Друзья спустились этажом ниже. Варя продемонстрировала пакетик с прядью волос. И не без удовольствия приняла заслуженные похвалы. Правда, Герасим немедленно заявил:

— Если бы я так хорошо не сконцентрировался, фиг бы тебе, Варька, удалось отрезать волосы.

— Он сконцентрировался! — с убийственной иронией произнесла Варя. — Он смотрел на неё умоляющими глазами!

Друзья засмеялись. Что, впрочем, совершенно не умалило Герасима в собственных глазах.

— Какая разница, — бросил он высокомерно. — Результат-то налицо. А какие там у меня при этом были глаза — плевать.

— Чей результат — это ещё большой вопрос, — продолжала подначивать его Варвара. — С чайком, между прочим, у тебя совсем слабенько вышло.

Герасим поперхнулся от возмущения.

— Знаешь, Варвара, чикнуть один раз ножницами каждый дурак может. А вот подготовить психологическую атмосферу дано только избранным.

— И где же у нас тут избранные? — Варя принялась с таким видом озираться по сторонам, словно искала человека в пустыне.

Все, кроме Герасима, снова грохнули.

— Не смешно, — проворчал тот. — Совсем не смешно. Учтите: больше я на вас свою энергетику тратить не буду.

— А нам больше пока не нужно, — фыркнула Варя. — Лучше копи свою энергетику, чтобы как следует раскодировать Арчибальда.

— Раз вы в моих услугах больше не нуждаетесь, — Муму впал в окончательный пафос, — может, мне вообще уйти?

— Перестань, — хлопнул его по плечу Луна. — Кстати, — поспешил он перевести разговор, — мы с вами допустили крупный просчет.

— Какой? — с тревогой повернулись к нему остальные.

— Вовку Яковлева на целый урок упустили из вида, — развел руками Павел.

— Это не просчет, а вынужденные обстоятельства, — Герасим тут же нашел новую тему для спора. — Когда занимаешься в разных группах, то следить невозможно. Сквозь стены никто из нас пока видеть не научился.

— Как же так! — всплеснула руками Варя. — Герочка, я тебя просто не узнаю. Ты ещё не научился видеть сквозь стены? А я-то думала, что ты уже все умеешь.

Ивана душил смех. Однако, взглянув на Герасима, он сдержался. Было видно, что тот на грани срыва. Луна это тоже почувствовал.

— Слушай, Варька, — с улыбкой произнес он. — Не обижай наше уникальное Каменное Муму.

— Такого обидишь, — фыркнула девочка. Однако, поняв, что несколько перестаралась, с удовольствием продолжила тему Вовы Яковлева: — Не проследили, и ладно. У нас ещё впереди два урока.

— Да фиг с этим Яковлевым, — вмешался Иван. — Вы видели, что с Ольгой Борисовной творилось в буфете?

Друзья кивнули.

— Раз у нас все готово, — продолжал Иван, — может, вообще смоемся в «Оазис»? Чем скорее мы Ольге поможем, тем будет лучше. Никто ведь не знает, когда её перестанут просто пугать и над ней нависнет настоящая угроза.

— Вообще-то я могу бросить камушки, — тихим голосом предложила Марго.

— Ну, конечно! — воскликнули остальные. — Давай. Скорее.

Команда отчаянных вышла на лестничную площадку и расположилась у подоконника. Марго извлекла из кармана кожаный мешочек. Рука девочки замерла в воздухе. Взгляд устремился в серое осеннее небо за окном.

Друзья терпеливо ждали. В такие минуты Марго ни в коем случае нельзя было мешать. А тем более сейчас. Девочка ещё немного помедлила, словно бы собираясь с мыслями или ловя какие-то тайные сигналы иных миров. Потом губы её беззвучно зашевелились, и она резко перевернула мешочек.

— Ну? — не выдержала Варвара.

— Очень плохо, — изменилась в лице Марго. — Ольге грозит смертельная опасность, и теперь она совсем близко.

— Звони, Варька, своей Дарье Максимовне, — потребовал Муму.

Остальные на сей раз были с ним вполне солидарны. Так появлялся хоть какой-то шанс спасти Ольгу.

— Прямо сейчас звонить? — переспросила Варвара.

— Нет, знаешь ли, завтра! — заорал Муму. — Подождем, пока Ольгу прибьют, а потом отправишься с неё порчу снимать!

— Ты, Каменное Муму, сегодня крайне остроумен, — огрызнулась Варя. — И вообще, я советовала бы тебе говорить потише. Учти: Колобки не дремлют.

— И даже идут по следу, — Иван первым заметил, что Лариса Михайловна уже появилась на этом этаже.

— Может, она тоже загипнотизирована? — шепотом предположил Луна.

Англичанка, прошив Команду отчаянных поистине рентгеновским взглядом, медленно удалилась по коридору.

— Нет, — возразил Иван. — Такую никакой гипноз не возьмет.

— Зато вас, по-моему, уже. — Муму с осуждением посмотрел на друзей. — Потому что вместо того, чтобы бежать и звонить в «Оазис», вы преспокойно себе обсуждаете Колобков.

— Твоя правда, — кивнула Марго. — Бежим вниз. Варька, у тебя номер телефона с собой?

— С собой, — подтвердила подруга.

На первом этаже «Пирамиды» висел автомат. У Ивана, по счастью, нашлась телефонная карточка. Варя набрала номер «Оазиса». Уже знакомая ей компьютерная девушка ответила, что Дарья Максимовна принимает сегодня с двух до восьми вечера. Варя попросила записать её ровно на два и повесила трубку.

— Порядок, — сообщила она ребятам.

— Интересно, как это ты собираешься попасть к ней ровно в два? — осведомился Муму. — Последний урок у нас сегодня заканчиваются в два десять.

— Если идти на него, — откликнулась Варя. — А это в лично мои планы не входит.

— Какие уж там уроки, — сказал Иван. — Предлагаю смыться прямо сейчас.

— А смысл? — пожал плечами Луна. — Давайте ещё один урок отсидим, а с последнего смотаемся. Как раз к приходу Дарьи Максимовны и успеем.

Команда отчаянных с трудом отсидела ещё один урок. Это было черчение. Вел его Борис Александрович Воронов, проходивший в «Пирамиде» под кодовыми кличками Бульдог и Бобик, что полностью соответствовало его внешности. Бобик был совершенно неутомимым педагогом и ухитрялся вести свой предмет во всех ближайших школах. Мало того, как выяснилось, Бульдог мучил черчением в разное время и в разных школах ещё маму Марго и папу Герасима. Причем мама Марго ходила у Бориса Александровича в любимицах, которых, надо заметить, у этого учителя с ярко выраженным черным юмором было не много. А папа Герасима регулярно получал по черчению даже не двойки, а единицы. И только Лев-в-квадрате сумел каким-то образом уговорить Бульдога вывести сыну годовую тройку. Правда, взамен на сие одолжение Борис Александрович взял с Льва-в-квадрате письменное обещание, что сын никогда в жизни не станет заниматься черчением.