— Что-то не так? — насторожился Алексей.

Она достала из кармана скомканный маленький тюбик, выдавила содержимое на ладошку и протянула ему:

— Держи, это немецкая мазь от комаров — их химическая промышленность делает и такое. Намажь лицо и руки. Комарам, конечно, плевать, но первые пятнадцать минут рьяно наскакивать не будут. Поверь, их здесь полчища.

— Спускаемся в болото? — нахмурился Алексей.

— А что, Макаров, нет вдохновения? — Она с ухмылкой смотрела, как он втирает в себя мазь. — Можно обойти, но потеряем время. Это недолго, главное, держись за мной, проскочим.

Он ловил себя на мысли, что ему начинает нравиться ее напевный мелодичный голос. Однако жутко раздражают ироничные нотки в этом голосе! Он явно угодил не в ту сказку. Темп движения снижался, Эмма всматривалась в еле заметную тропу под ногами. Вились стаи комаров, самые голодные, наплевав на достижения немецкой химической промышленности, атаковали лицо и сразу же вгрызались в кожу. Алексей терпел, комариные укусы — именно то, что можно и нужно терпеть! Не настолько совершенной оказалась Эмма в плане физической подготовки! Она оступилась, схватилась за ветку, но та сломалась, и девушка погрузилась почти по голенища в вязкую жижу! Алексей бросился к ней, подхватил под мышки, чтобы совсем не утонула.

— Не лезь, без тебя справлюсь… — прошипела она, отмахнувшись от него и хватаясь за ствол.

— Успокойтесь, девушка, — хмыкнул он, — вам есть что показывать, характер показывать не обязательно. Ну, провалилась, подумаешь, невидаль…

— Ой, ладно, Макаров, ты лучше помолчи, глядишь, за умного сойдешь, — пробормотала Эмма, выбираясь на сухую тропу. — Радуйся, но только потише…

Болотистую низину прошли за несколько минут, местность стала подниматься в гору. За спиной разочарованно гудел ненасытившийся рой. Снова начинался старый осинник, груды валежника. На поляне передохнули. Эмма стащила сапог, слила болотную воду. Развернула тряпку, в которую была завернута краюха ржаного хлеба, несколько треснувших яиц и еще одна тряпочка с печеной картошкой.

— Давай, Макаров, не стесняйся, — кивнула она на яства. — Надо съесть, пока не испортилось, когда еще удастся? В Калачане добрые люди собрали. Что с тобой? Ты ключи проглотил?

— Целую вечность не ел, — объяснил Алексей. — Эти сутки — настоящая вечность… — И поведал в нескольких словах, как оперативников потчевала семья предателей, а наутро они же сдали оперативников немцам.

— Ну, хоть накормили, — улыбнулась Эмма. — А я жила не у предателей, но тетушка оказалась настолько бедной, что неловко было брать у нее еду. Она совала перед уходом: возьми, дочка, немцы все равно отнимут, уж лучше тебя накормлю, чем этих вурдалаков. Я успела выбраться огородами, а они уже хату трясли… — В женских глазах промелькнула меланхолия, но тут же ее сменил саркастический огонек: — Макаров, не ешь с ножа! Ты и так весь злой и надутый… Хотя ешь, черт с тобой!

— Долго еще идти? — спросил Алексей.

— Нет, — покачала она головой. — Будь этот участок прямой и сухой, мы бы пробежали его за сорок минут. Скоро будет дорога, на ней пост…

Откуда она все знала? Они перебежали поляну, снова погрузились в лес. Дорога возникла внезапно, она пролегала за канавой и небольшим валом, увенчанным полынью и ядовитым борщевиком. Они лежали за косогором, уныло созерцали представшую картину. Это и была дорога, проложенная немцами от Калачана до объекта. Асфальтом ее не покрывали, но гравий выглядел ровным и укатанным. По обочинам торчали пни, при ее строительстве пилили деревья, чтобы уменьшить вероятность диверсий со стороны партизан. Дорогу перегораживал мобильный пост вермахта. Поперек проезжей части стоял мотоцикл с коляской. На обочине — легкий пятнистый внедорожник, еще пара мотоциклов со встроенными в люльки «MG-42». Прохаживались солдаты в прорезиненных плащах, при полной амуниции, настороженно смотрели по сторонам, иногда лаконично переговаривались. Вояки держались напряженно, чувствовали себя неуютно. В машине сидел военный в пилотке, накручивал диск телефонного аппарата, встроенного в переносную рацию. «Значит, провода уже протянули», — подумал Алексей. Пост выглядел солидно, здесь несло службу не менее дюжины военнослужащих вермахта. А благодаря наличию радиосвязи часть из них могла быстро реагировать на чрезвычайные ситуации.

— И что ты думаешь по этому поводу? — повернулась к нему Эмма.

— Встретили врагов — значит движемся в верном направлении, — пошутил Алексей. — Не могу не восхититься вами, барышня, вы прекрасно знали, где находится этот пост. Надеюсь, мы не собираемся его штурмовать?

— Нет, у нас другие планы.

— Кстати, Эмма, если ты такая информированная… Объект «Waldhutte» возник не на пустом месте, верно? До войны там что-то было?

— Конечно, — кивнула Эмма. — До войны там работал пионерский лагерь «Зорька». Иногда в нем проводились спортивные состязания — «Охота на лис», «Зарница», устраивались заплывы на Щучьем озере. Место было очень популярным. После шестнадцатого июля тысяча девятьсот сорок первого года общественная жизнь в этом районе оборвалась. Карательные отряды уничтожили деревни Благое и Пионерка, находившиеся неподалеку. Жителей там было немного — и тех уничтожили. Территорию — гораздо превышающую размеры лагеря — обнесли колючей проволокой, заново уложили дорогу из города. Пионерские бараки снесли, вместо них построили какие-то мощные сооружения вроде ангаров и десяток финских домиков. Ввели режим закрытой территории. Ловили всех любопытных и расстреливали, кто-то пропадал без вести. Потом сюда согнали военнопленных, вели подземное строительство под руководством немецких инженеров строительной организации Тодта. Больше этих пленных никто не видел…

— Тихо!.. — зашипел вдруг Алексей.

От группы солдат отделился плечистый здоровяк с заплывшим лицом и вразвалку направился в их сторону! Видимо, справить нужду в стороне от своих. Но что-то почуял, возможно, ветер подул от леса. Он остановился, прислушался. Широкая лапа взялась за рукоятку автомата, висящего на груди. Эмма сделала большие глаза, прижала палец к губам. Как будто это не он ее предупредил! Они застыли, почти перестали дышать. Гренадер настороженно водил головой, разглядывал кусты, определенно что-то услышал. В глазах появлялся хищный огонек, сжалась челюсть. Он взял автомат на изготовку, сделал попытку забраться на косогор. Доболтались! — мысленно чертыхнулся Алексей, он тоже нащупал автомат и стал ждать. По такому «шкафу» трудно не попасть. «Заодно и проверим, насколько точно она умеет стрелять», — мелькнула мысль…

Солдат оступился, упал на колено и выругался. Товарищи на дороге засмеялись, выкрикивали что-то обидное. Он злобно ругнулся в их адрес, но дальше не полез.

Тем временем радист в машине бросил телефонную трубку и нацепил наушники. Потом стащил их с себя, позвал унтер-офицера, который прохаживался по обочине. Последний внимательно выслушал доклад, кивнул, повернулся к солдатам и что-то передал по цепочке. Особого фурора новость не вызвала, но немного оживила.