уйду. И если меня смоет в море, то виноват в этом будешь ты, — сказала я.

— Тогда побережье назовут в честь самого верного якоря. Да? — рассмеялся Лешка.

— Не вижу ничего смешного. Еще раз тронешь, точно пожалуюсь Саве. И он тогда тебе нос расквасит. Хватит смеяться.

— Извини. Просто настроение такое, веселое.

— Я могу уснуть и не беспокоиться, что ты опять чего-то решишь проверить?

— Не беспокойся. Буду держать руки под контролем.

Под контролем. Я бы поспорила, но все же рискнула уснуть и довериться ему. Думала, что во время сна я окажусь на корабле, только вместо этого я оказалась в объятьях Лешки. И как только такое получилось? Нет. Ничего пошлого или пахабного. Мы просто лежали рядом. Его рука была под моей головой, а вторая почему-то лежала на моем животе. Вся его голова была покрыта мелкими цветочками и напоминала клумбу.

— Там вроде непогода закончилась, — сказала я, зевая.

— Холодно. Вставать совсем не хочется, — ответил Лешка.

— Не хочется? Руки убери.

— Я не специально. Сон хороший снился.

Он все-таки встал. Потянулся. Подошел к окну. Там было пасмурно и шел дождь. И правда значительно похолодало.

— Тебе надо на завод, — напомнила я.

— Я туда не пойду. Море еще волнуется, — сказал Лешка.

— Это мне надо весь день терпеть твою компанию?

— Не весь. Часть дня проведешь на корабле.

— Откуда ты знаешь? — спросила я и сразу почувствовала дурноту. — Ты выглядишь забавно. С этими цветочками.

— Говорю же, что сон хороший снился.

Я только повернулась на другой бок и тут же провалилась к Саве. Он опять был на мачте. Небо хмурилось, но я видела, что шторма не будет. Сава выглядел таким же мрачным.

— Ничего не было, — сказала я.

— Знаю. Как тебе погодка?

— Шторма не будет. Ветер отгонит тучи на север. А корабль идет в сторону севера-запада, — ответила я. — Хочешь сказать, что вы возвращаетесь?

— Через пару дней будем, — ответил Сава. — Если с ветром повезет и погода не испортиться.

— Здорово.

— Улыбаешься? Так хочешь увидеться?

— Хочу. Я по тебе соскучилась.

— Ой, вот только не надо. Ты меня не любишь, а я тебя терпеть не могу.

— Но я правда по тебе скучаю. Пусть я и считаю тебя ворчуном, — сказала я.

— Ты слишком преданная. Как собачка, — сказал Сава.

— Хватит оскорблять. Лучше давай делом займемся. Чего там у тебя по плану?

По плану нужно было поменять паруса, чтоб поймать ветер. Он делал это молча, хотя я знала, каждое его действие.

— Ты как-то сказал, что твои знания, теперь мои. Они теперь всегда останутся со мной? Или только будут появляться рядом с тобой на корабле.

— По необходимости. Если тебе они понадобятся, то ты их вытащишь из головы.

— Представляю, какие другие якоря умные. Особенно, если заключают договор с разными моряками.

— Иметь знания — это не всегда значит уметь ими пользоваться. Если ты не заберешься на мачту и не станешь ставить паруса, то знания не появятся.

Я сидела на мачте и болтала ногами. Ветер то и дело наполнял паруса. Мне опять начало казаться, что я свободна, как птица. Реальность казалась такой далекой, что ее словно не существовало.

— А ты сколько пробудешь на берегу?

— Неделе две. Может месяц, — ответил Сава.

— Потом опять на острова?

— Не знаю. Хочешь знать сколько будешь от меня отдыхать? Или сколько будешь со мной мучиться?

— Просто интересно о твоих планах, — ответила я.

— Какая тебе разница? У нас с тобой договор. Вот и соблюдай его.

Я проворчала себе под нос. Но обижаться на него не было смысла. К тому же и он на меня не обижался за то, что я танцевала с Лешкой.

— А ты танцевать любишь?

— Нет. Мне и тут танцев хватает, — сказал Сава.

Ясно. Значит, когда вернется Сава, то танцев больше не будет. Хотя Лешка все равно будет гулять со своей подругой. Так что танцы будут отменены. Но ведь можно же было и одной танцевать? Вот хоть сейчас?

Я спустилась на палубу, следом за Савой. Он стал собирать какие-то канаты. Я же просто закружилась около него. Все равно делать было нечего. Сава молчал, только поглядывал на меня недовольно.

— Мне просто скучно, — сказала я, на его недовольство.

— Я ничего и не говорю.

— А смотришь как дракончик, у которого чайки утащили кусок хлеба.

— Иди отсюда. Только мешаешь.

Он отослал меня назад. Лешки в номере не было. Зато был обед и компот. Погода более менее наладилась. Теперь можно было уходить, но я задержалась. После обеда я подошла к окну и стала смотреть на море. Лучи солнца пробивались сквозь тучи. Красиво.

На подоконнике лежал один из цветков с его головы. Видимо о зачем-то их срывал. Чтоб этого не видела девушка, которая растопила его сердце? Или чтоб парни на работе не смеялись. Хотя у них вроде не было с этим проблем, а подтрунивание если и случалось, то было добродушным. Я взяла цветочек. Странно, что это была часть человека. Можно сказать, что это было отражением состояния его души. Почему-то мне показалось, что наша дружба закончилась. Но так и должно было случиться. Это было правильно, только немного грустно.

Эпилог

Лешка не появлялся довольно долго. Корабль Савы задерживался. Я чувствовала одиночество и какую-то тоску. Тоска была странная. Тихая. С ноткой грусти. Такое бывает, когда время веселья проходит к концу, и ты понимаешь, что впереди ждут обычные будни.

Единственное, что развеяло скуку, так это прибытие пропавшего мужа тети Зины, который сбежал из плена русалок. Я присутствовала при этой встречи. Видела, как она оставила корзину с пирожками и побежала к нему навстречу. Видела, как она плакала, обнимая его. И в ней не было той суровости и сдержанности, на грани жестокости. Я видела лишь женщину, которая вновь обрела мужа. И это все было искренним.

Теперь по побережью ходили слухи, что твари держат наших мужчин на островах и заставляют их работать на хлопковых плантациях, выращивать рис и заниматься разведением рыбы. Муж тети Зины сбежал вместе с еще двумя матросами. Они смогли сделать плот и сбежали. Их нашли в море. Двоих высадили в общем порту, а нашего довезли до дома.

Я об этом рассказала Саве. Но тот особо не отреагировал. Такое ощущение, что он о чем-то догадывался. Разговоры походили, а потом все пошло как раньше. Матросы вновь нанимались на корабль. Алиса теперь переживала, что ее муж попадет к русалкам и клялась, что никогда его больше не отпустит в