Ларс разочарованно поджал губы, но с достоинством кивнул.

– Я подготовлю бумаги к вечеру, господин маг, – поднялся на ноги, с трудом высвободив увесистый живот из пространства «край столешницы – спинка стула».

– Погоди! – Март окликнул Ларса, когда тот уже отходил.

– Да, господин маг? – почуяв деньги, владелец постоялого двора использовал слово «господин» часто, как никогда.

– Ларс, как зовут твою жену?

Тот изумленно моргнул.

– Аркадья…

Вот и познакомились.

Маг уперся в собеседника тяжелым взглядом.

– В таком случае передай Аркадье, что я оставлю ей прощальный «подарок», если она не перестанет рисовать знаки перед своим лбом, стоит мне пройти мимо.

Применять магию к людям без дара, как и к белым магам, темным не позволяла серьга, но зачарованные предметы еще никто не отменял. Угроза достигла цели: хозяин побледнел.

– Я ей передам, господин маг, – и поспешил ретироваться, пока постоялец не передумал оплачивать лишнюю неделю.

Мартин подвинул к себе поднос и принялся за еду.

Сдалась ему эта Аркадья.

– Что значит – ты уезжаешь?! – возопил Ризаль, запустив скрюченные пальцы в и без того небогатую шевелюру. – Мы только что закрыли такое дело! Думаешь, я не оценил, как ты старался вывести этого гада на чистую воду? Нам выпишут премиальные, и я про тебя не забуду. Так что если ты думаешь…

– Не думаю. – Март покачал головой, не дав контролеру пуститься в ненужные уговоры. Он все для себя решил. На самом деле решение было принято давно, просто Мартин не планировал срываться с места в ближайшие полгода, только и всего. – Я уезжаю в столицу. Это дело решенное, не передумаю.

Ризаль встретился с ним взглядом, что-то прочел в глазах и мученически застонал:

– Ма-а-арт, ты режешь меня без ножа.

– Мне здесь тесно, – ответил Мартин, впервые по-настоящему честно за долгое время.

Белый прищурился.

– И когда, интересно, ты это понял?

– Когда меня чуть не убили. – Март не отвел взгляда.

Это была отличная версия, чтобы избежать дополнительных вопросов и подозрений по поводу его внезапного отъезда. Многие, едва не лишившись жизни и осознав ее скоротечность, ищут перемен.

Сработало.

– Черт тебя! – выругался контролер.

Март даже улыбнулся уголком губ. Не то чтобы он будет скучать, но Ризаль не самый худший белый маг, который ему встречался, и Мартин к нему привык.

Усмехнулся.

– Пожалуй, твои «черти» поедут со мной.

Контролер бросил на подопечного обиженный взгляд и полез в ящик стола за пером и бумагой.

– Вот и научи столичных гордецов выражаться по-человечески, – бросил, зыркнув на Марта и принявшись выводить на листе ровные строчки.

– Напишешь, что я благонадежен? – спросил Март.

– Угу, – буркнул тот.

– Коня одолжишь?

Перо Ризаля замерло на расстоянии пальца от поверхности бумаги, а сам он вскинул голову.

– Слушай, а ты не обнаглел?

– Оставишь себе мою часть премии. А мне – коня, – предложил Март.

Контролер покрутил в пальцах перо, взвешивая его слова и обдумывая предложение; затем быстро и уже не так аккуратно продолжил писать.

– Премию и так оставлю, – сообщил злорадно, не переставая водить чернилами по бумаге. – Она не раньше чем через месяц придет. А коня не дам – перебьешься. Если нет морской болезни, доберешься.

Март не стал спорить. Достаточно того, что Ризаль отпускал его с миром и был готов написать рекомендательные письма, которые помогут избежать лишних вопросов как столичной Гильдии магов, так и королевской стражи.

Контролер дописал первый лист, повел над ним пальцами, используя магию, чтобы высушить чернила, и отложил в сторону; достал следующий.

Март терпеливо ждал.

Беседа больше не клеилась.

Он провел в гильдии полдня. Позволение уехать от его непосредственного контролера и написание тем рекомендательных писем было лишь первой ступенью. Затем требовалось посетить вышестоящее начальство, поставить на бумаги печати, обычные чернильные и магические, отчитаться перед работниками архива, что не выносил оттуда никаких документов, сдать пропуск на кладбище – и сделать прочие мелкие дела, прежде чем попрощаться с Гильдией магов города Прибрежье навсегда.

Должно быть, ему следовало бы чувствовать грусть оттого, что он собирался покинуть насиженное место и людей, к обществу которых привык, или страх перед туманным будущим. Однако Март не испытывал ни того, ни другого.

Прошлой ночью он твердо решил, что его история в Прибрежье закончилась.

Под подошвами сапог шуршали камни. Прошедшие недавно сильные дожди основательно размыли конец улицы Проезжей, превратив ее в настоящую полосу препятствий – с острыми камнями, новыми канавами, ямами и рытвинами.

До заката было еще далеко, и защитный контур вокруг кладбища пока что не стал активным. Если бы Марту вздумалось, он смог бы легко зайти за ограду. Но его дела, связанные с местным кладбищем, тоже закончились.

Стояли тишина и безветрие. Вдалеке чернел лес, но и оттуда не долетало ни звука. Будто и не было стаи испуганного воронья, которая пыталась предупредить мага об опасности несколько дней назад. Словно… ничего не было.

Март обошел кладбище, удостоверился в том, что защитные знаки, начерченные Геленой Роуг и ее сыном, утратили силу, и направился к ряду отдельно расположенных могил – за оградой кладбища.

Казненных преступников в Прибрежье запрещали хоронить на территории кладбища, но не помещать их могилы под защитный купол было бы опасно. Поэтому обошлись символическим разделением на законопослушных граждан и грешников, погребая последних совсем рядом, но за оградой. Показательный жест властей.

Март прошел к трем свежим холмикам с воткнутыми в землю табличками на кривых неотесанных палках. «Тикард Виллоу» – гласила надпись на крайней могиле. Кард и его сообщники, казненные два дня назад.

На могиле Карда лежал уже пожухлый букет цветов. Выходит, Камилла не только не побоялась у всех на виду залепить пощечину черному магу, но и рискнула принести цветы казненному преступнику.

Мартин присел на корточки и провел ладонями над могилой, проверяя. Он понимал, что его коллеги из гильдии обязаны были удостовериться, упокоился ли казненный, и упокоить его дух в случае сбоя, но предпочел убедиться.

Все оказалось в порядке: естественное упокоение. Март даже не удивился – совесть Карда была чиста: своих он не сдал.

У Мартина закралась мысль прямо сейчас «разбудить» дух друга и поговорить с ним. Пока прошло всего несколько дней и тот не успел утратить связи с этим миром, это произошло бы просто и быстро. Однако Март не стал делать ничего подобного не из-за опасности быть застигнутым при очередном нарушении закона, а потому, что Кард заслужил покой и беспокоить его казалось чистейшим эгоизмом.