Не владей он даром, имел бы все шансы заблудиться в незнакомом городе. Но оставленные в комнате гостиницы вещи являлись отличным энергетическим маяком. Поэтому сбиться с правильного курса маг не боялся.

Столица есть столица: даже самые узкие переулки здесь были ярко освещены, а улицы вымощены ровным камнем, без ям и выбоин. Мартин шел не спеша, больше погруженный в собственные мысли, нежели в изучение окружающего. Хотя и смотреть тут было не на что: одинаковые одно-, двух- и трехэтажные домики «среднего» класса с обеих сторон дороги, да потушенные на ночь вывески лавок и мест общественного питания.

Патруль встретился лишь раз. Задали стандартный набор вопросов и отпустили.

Март свернул еще в какой-то переулок, стремясь максимально сократить путь, и вдруг услышал всплеск. Маг ушел с широких улиц, где до самого утра можно встретить пешеходов или спешащие куда-то экипажи. Район города, в котором он оказался, срезая дорогу, рано ложился спать и рано вставал, и в этот час тут стояла полная тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в придорожных водостоках. Именно поэтому незаметный в дневное время суток всплеск Мартин услышал отчетливо еще с другого конца улицы.

Словно в воду бросили что-то тяжелое.

Он и сам не смог бы связно сформулировать, что насторожило его в этом звуке. Но, подчиняясь инстинктам, Март ускорил шаг, одновременно концентрируясь на ощущениях. Увидеть с помощью дара что-то конкретное было сложно – в каждом из домов спали люди. Мага, любого – черного или белого – он почувствовал бы издалека, как ощущал заранее приближение патрулей.

Но магов поблизости не было.

А были две энергетические точки, спешно удаляющиеся по улице, – просто люди.

И была еще одна – ниже уровня брусчатки, затухающая и продолжающая уходить в глубину.

Поняв, что именно чувствует, Мартин выругался и побежал.

Узкая река в каменных берегах пересекала улицу под дугообразным мостом и уходила в сторону Западных ворот. Под этим мостиком в темную ночную воду и упал на дно тяжелый «предмет».

Любое применение магии к человеку неодаренному или светлому магу вызывает реакцию серьги…

Март выругался повторно.

Сбросил плащ, повесил на каменный парапет и прыгнул в воду.

Выбраться на высокий, отделанный камнем берег, да еще и с мокрой, тянущей ко дну ношей, человек без дара не смог бы. Март даже не пытался – «размыл» каменное русло магией, заставив край набережной опуститься, и выволок тяжелый, несколько раз перевязанный толстой веревкой мешок, на сушу.

Магическая коррекция твердых предметов – одно из самых энергозатратных действий. От резкой растраты резерва в ушах зазвенело.

Не будь серьги и дурацкого запрета на применение магии к «бездарным», все дело заняло бы не более пары секунд. Сейчас же пришлось использовать нож, который он, к счастью, не оставил в гостинице вместе с остальными вещами. Однако тонкое короткое лезвие не предназначалось для толстой, к тому же мокрой веревки, и процесс разрезания пут занял еще несколько драгоценных минут.

Когда Марту наконец удалось справиться с «упаковкой», в холщовом, насквозь промокшем мешке обнаружился темноволосый мальчишка лет двенадцати на вид. Тощий настолько, что полупрозрачная бледная кожа полностью облепила череп, страшно выделив острые скулы и фиолетовые круги под запавшими глазами. В распахнутом вороте перепачканной кровью и грязью рубахи виднелись выпирающие ключицы. Жуткая худоба; настолько тощих людей Мартин еще не видел.

Грудная клетка несчастного оставалась неподвижной, и Март выругался в очередной раз.

Где, спрашивается, патруль с белым магом, который способен одним лишь движением мизинца вытащить человека почти с того света?

Патрули там, на центральных улицах. Ждут заговорщиков-идиотов, словно тем хватает мозгов только на то, чтобы ходить по прямой взад-вперед в ожидании, когда же их уличат в преступной деятельности и арестуют.

Март все еще стоял на коленях возле бездыханного тела подростка. С него самого струями текла вода, застилала глаза. Он согнулся, приложил ухо к груди пострадавшего и с облегчением услышал сердцебиение.

Искусственное дыхание Мартин делать умел…

Найти гостиницу со своими вещами даже в темноте, даже в незнакомом городе не составляло для мага проблемы. Совсем другое дело – дом, в котором он был лишь однажды.

Дорогу центральными улицами Март знал, потому что пару дней присматривался к арендованному жилищу, взвешивая все плюсы и минусы его цены и места расположения. Однако что-то подсказывало, что сейчас идти центральными улицами не стоит.

Парнишке повезло: его избили и сбросили в реку уже без сознания, благодаря чему вода не попала в легкие. Стоило дыханию восстановиться, он даже пришел в себя. Более того, попытался вскочить и бежать, но вновь потерял сознание.

Тогда-то Мартин и заметил клеймо внизу его живота под задравшейся рубахой и обрывок тонкой веревки на запястье вскинутой к лицу руки. Веревка оставила глубокие раны на бледной коже подростка, а судя по застарелым рубцам рядом, связывали того не впервые.

Это решило дело: вопрос, как поступать дальше, отпал.

Рабство в Реонерии не поощрялось, но и не было окончательно запрещено. Едва взойдя на трон, отец нынешнего правителя, великий и всенародно любимый король Лагуст Третий закрыл на территории королевства невольнические рынки и запретил торговлю людьми, объявив, что все граждане Реонерии рождены свободными и никто не смеет лишать их этого права.

Насколько Мартин знал из учебников истории, тогда решение этой проблемы затянулось на годы: кого-то рабовладельцы отпускали сами, кого-то выкупали средствами из королевской казны.

В ходе же реформирования выяснилось, что свободы хотели не все: получив статус свободных людей, многие все равно оставались у своих прежних хозяев за нищенскую заработную плату или за кусок хлеба и крышу над головой. И в итоге то ли король устал бороться за своих граждан со своими же гражданами, то ли намеренно решил пустить дело на самотек, но на этом невольничья реформа завершилась.

В настоящий момент рабство было по-прежнему запрещено. Все граждане Реонерии считались свободными – однако о подданных других государств в королевском указе не было сказано ни слова. И если кто-то покупал себе раба в заграничной поездке и привозил его сюда, то закон к этому оставался равнодушным.

Видимо, и мальчишку привезли откуда-то из-за рубежа.

А что делают с рабами, когда представители закона находят их в неположенном месте, сбежали они или же кто-то решил утопить их в реке прямо посреди столицы? Верно, рабов отправляют к владельцу.

По закону это считалось бы справедливым и правильным.

Черт с ним, с законом.

Ворота распахнулись от мысленного приказа. Дверь дома – от пасса рукой. Ключ находился где-то в кармане плаща, в который теперь был завернут пребывающий без сознания подросток.