Прислонившись к стене и слушая под шум машин рассказ Петера о перемещении воды по производственному цеху, я осознала, что это действительно фабрика по выращиванию цветов. Но фабрикой здесь является не только теплица. Сами цветы тоже можно назвать миниатюрными фабриками.

Выйдя из производственного цеха, Петер указал на взрослые пышные кусты гербер, буквально выпирающие из своих четырехлитровых горшков, и заметил: «Посмотрите на эти растения. Цветоводам всегда приходится думать о стоимости труда. Работники должны собирать цветы, а не ухаживать за кустами. Если растение слишком разрослось, то заботиться о нем придется вручную. Нужно обрывать листья, чтобы их осталось не слишком много и не слишком мало. Если листьев слишком много, – (Он нагнулся и провел по кроне куста рукой.) – то верхний слой заслонит свет нижнему, так что нижние листья не смогут вырабатывать энергию, а станут ее только потреблять. В этом-то все и дело. Нужно, чтобы растение было небольшим, компактным, чтобы каждый лист мог получать достаточно света». Герберы, которые выращивает «Terra Nigra», отвечают не только запросам покупателей по цвету, размеру, сроку свежести в вазе, но и запросам цветоводов. Присмотревшись, я поняла, что листья на растении расположены равномерно, чередуясь вокруг основания, чтобы обеспечивать друг другу доступ к свету, который послужит энергией, позволяющей производить один цветок за другим.

«Terra Nigra» приходится учитывать и другие соображения, о которых не думает обычный цветовод. Поскольку герберы выращивают из клеточных культур, по мере роста их надо пересаживать вручную – начиная со стадии «проростка спаржи» до молодого растения и взрослого куста с цветами, что существенно повышает стоимость трудозатрат. Любой садовод, по весне высаживающий рассаду, скажет, что это тяжкий труд, который отнимает много времени и от которого ломит спину. В «Terra Nigra» пересадка осуществляется автоматически. Поддон с ростками помещают в машину, которая использует оптические технологии, по сути – три камеры, которые фотографируют ростки, так что компьютерная программа может измерять размер листьев по фотографии. Автоматический манипулятор вынимает и пересаживает те ростки, что выросли достаточно, и не трогает более слабые. Чтобы добраться до нужного растения он даже не тянется к нему – при помощи сжатого воздуха сдувает с поддона пригодные для него ростки. «Мы единственные, кто способен проделывать такие операции не в лаборатории, – рассказал Петер. – Так что можем растить саженцы не в агар-агаре. Мы высаживаем их в небольшое количество земли или минеральной ваты и выращиваем до размера, требуемого заказчиком». Более крупные растения пересаживают вручную. Обычно они подъезжают к рабочему на ленте конвейера, так что ему не приходится тянуться, наклоняться или сгибаться. Я подумала о высоких компенсационных выплатах калифорнийским рабочим. «То есть это делается, чтобы никто из рабочих не пострадал», – подытожила я.

«Ja, – ответил Петер. – В Голландии это проблема. К людям нужно бережно относиться».

Несмотря на то что опыт голландских рабочих в цветочной индустрии отличается от опыта калифорнийских, местные трудовые ресурсы, как и все остальное, постоянно меняются. В «Terra Nigra» есть сотрудники-голландцы, но большинство рабочих – польские иммигранты, приехавшие сюда в поисках более высоких зарплат. У голландских цветоводов, с которыми я разговаривала, по этому поводу нет единого мнения. С одной стороны, они сразу же заявляют, что соотечественники имеют более высокую квалификацию для работы в цветочной индустрии по сочетанию права рождения и уникального жизненного опыта. Подразумевается, что некоторые методы типа того самого пресловутого умения срывать цветок, придавливая стебель ногой, или умения согнуть побег розы так, чтобы он рос в нужном направлении, по-настоящему удаются только голландцам. С другой стороны, цветоводы не стеснялись предъявлять претензии голландским рабочим. «В теплицах нужно работать семь дней в неделю, по крайней мере в горячий сезон, – рассказывал один из них. – А голландцы? Их не выгнать на работу в выходной. А поляки придут и будут трудиться. Им платят за каждый рабочий час».

Приехав из Калифорнии, я была удивлена настолько, что даже почувствовала неловкость от своего удивления, увидев рабочих со светлыми волосами и голубыми глазами, которые работали в голландских теплицах, – после американских теплиц, где в основном трудились иммигранты из Латинской Америки. Однажды я заметила на экспериментальных участках с георгинами молодых поляков, которые в хаки и синих рубашках поло стояли на коленях, собирая цветы. Эта сцена выглядела, словно фотография из каталога «J. Crew»[44]. Цветовод-голландец, рядом с которым я стояла, кивнул в их сторону, процедив сквозь зубы: «Поляки», будто хотел меня о чем-то предупредить. Но у меня ни разу не возникло мысли: «Бедные поляки, обреченные работать на ужасных голландских полях». Я не видела параллелей с «Гроздьями гнева»[45]. Меня не волновало, что они занимаются бесперспективной и опасной работой, ради которой пришлось оставить дом и семью и поставить под вопрос свое будущее. Поляки выглядели слегка скучающими, словно работники кафе в торговых центрах. Однако этого было явно недостаточно, чтобы поднять во мне волну праведного гнева по поводу ситуации, в которой они оказались. Моя собственная реакция меня встревожила. Разве труд не одинаков во всем мире? Может быть, у меня сложилось подсознательное впечатление, что работа, которую выполняют белые люди, проще, безопаснее и выше оплачиваема, чем работа на американских фермах? Или мне просто сложнее отличить европейскую версию обнищавшего рабочего класса?

Со временем я поняла, что положение рабочих цветочной индустрии в Голландии сильно отличается от положения рабочих в Калифорнии (и еще сильнее – от положения рабочих в Африке и Латинской Америке). В Европе законы об охране окружающей среды и труда гораздо строже. Теплицы оборудованы более эргономично. Зарплата выше. Даже самая плохая медицинская страховка в Голландии лучше того, что получает большинство сельскохозяйственных рабочих в Штатах. И это еще не все: возможно, Польша – бедная страна по сравнению с остальной Европой, но, согласно мировому рейтингу уровня бедности, она даже близко не стоит рядом, скажем, с Мексикой. Эти ребята заработают денег и вернутся на родину к достаточно приличной городской жизни, может быть, поступят в колледж или найдут себе работу в офисе. Судьба иммигрантов, работающих на полях в Соединенных Штатах, существенно отличается. Голландским цветоводам нужен дешевый труд, но, учитывая строгие ограничения иммиграции, его не так-то легко получить. То, что я слышала о голландских теплицах, оказалось правдой – они практически могут сами себя обслуживать. Обходя теплицы «Terra Nigra» с Петером, я замечала всего лишь одного-двух рабочих в каждой. На этом огромном предприятии круглогодично работает только семьдесят пять человек, включая ученых, рабочих теплиц, сотрудников офиса и сферы продаж. Тем не менее компания все время пытается сократить штат. Сейчас они работают над розами, которые можно было бы выращивать лишь при помощи машин, без вмешательства человека.