Отныне я изгой в собственном мире. И нет мне пути назад. Я это понимал и чувствовал своим обострённым сознанием. Отныне моё место здесь, в мире людей больших городов, рядом с ней, и нет пути назад. Осознание того, что я предал всё, во что верил, больно сдавило грудную клетку. Мне хотелось рвать на себе волосы, кричать во всё горло, молить о прощении. Я метался по комнате, словно загнанный в клетку зверь. Так оно и было. Я чувствовал себя взаперти. Засов открыт, только уйти нельзя.

— Что случилось? — голос Ангелины остановил мои метания. Я обернулся и вымученно улыбнулся.

— Доброе утро, Златовласка.

Слова царапали горло, улыбка выходила насквозь фальшивой, но я старался держаться и не впадать в панику. Только она всё поняла. Прикрылась лёгким покрывалом и, отвернувшись, села ко мне спиной, спуская босые ножки с кровати.

— Ты знаешь, где выход, — тихо сказала она.

— Эй, — метнулся к ней, запрыгивая на кровать и обнимая. Мои губы нежно коснулись изгиба оголённого плеча, руки сжали тонкую талию, а ноги спустились по обе стороны от неё. — Я никуда не уйду. Просто не смогу, — она обернулась ко мне. — Помнишь, я рассказывал о единении душ между шамахом и тотемным зверем? — она кивнула. — Нечто подобное произошло и с нами. Я побывал в твоей голове и отныне мы связаны.

Я говорил то, что она хотела услышать, сам до конца не веря своим словам, но больше у меня не осталось никого, кроме неё, кроме веры в неё. Она поцеловала меня. Нежно и трепетно, будто боялась поверить, словно боялась обжечься. Я и сам с ужасом представлял тот день, когда всё рухнет. Но ведь этого не случится? Потому что отныне я её, а она моя.

— Пойдём завтракать, — улыбнулась она.

— Умираю с голода.

Только Ангелина не спешила выбираться из моих объятий. Она прильнула ко мне, положив голову на плечо и блаженно прикрыв глаза. Она была моим раем, и рядом с теплом её тела уходили все тревоги. Может, всё не зря? Может, её будет достаточно?

Девушка со вздохом отлипла от меня и принялась одеваться. А я был заворожён этим зрелищем. В каждом движении — грация рыси. Она словно дикая кошка, которую удалось приручить лишь мне. Я был там, куда ещё никому не удавалось пробраться. Я видел её душу, слышал её мысли и точно знал: её чувства реальны. Она стала смыслом, что смог заменить все былые цели.

Ангелина повела меня на кухню, держа за руку и позволяя быть настолько близко, насколько мне было необходимо. Кухня располагалась на первом этаже её огромного дома. Лишь сейчас я мог оценить весь его масштаб. В этом строении с лёгкостью можно было разместить половину моего селения. Своим простором дом поражал. Светлый, с огромными окнами в пол, из которых открывался невероятный вид на мою тайгу. С тоской подумал о родных, и она будто почувствовала. Обняла за талию, и пришло умиротворение. Я рядом с девушкой моих грёз и так близко к родному дому.

На кухне родители Ангелины собирались куда-то. Отец в деловом костюме (я такие видел лишь на просторах Интернета и всегда хотел примерить). Матушка, элегантная женщина в белом платье, с идеальной прической и выразительным взглядом. Отец воевал с прибором, назначение которого я смутно представлял, а матушка колдовала у огня. Странная плитка. Не видел, как их используют, но в домах людей больших городов эта штука присутствовала. Мне нужно ещё многому научиться. Многое познать. Но самое главное — это не выдать своего происхождения. Поэтому я старался не глазеть, а лишь с безразличным лицом мельком осматривал любопытную обстановку.

Стоило нам спуститься со ступеней — Ангелина тут же представила меня родителям.

— Мамочка, папочка, это Макарий, прошу любить и жаловать, — с улыбкой ошарашила Ангелина родных.

Сказать, что они были шокированы, — ничего не сказать. В их головах смешались непонимание и ступор. Я почувствовал каждую их эмоцию. Шок, страх, злость. Так ярко. Каждая эмоция волной ворвалась в моё сознание. Если они и пытались их скрыть, то у них плохо выходило. И, когда брови отца сошлись на переносице (предвестник злобы), я напрягся.

— Ангелина, — рявкнул мужчина, — что это значит?

— Это значит, что Макарий теперь живёт с нами, — спокойно объявила девушка и уселась за стол.

Я же медлил, анализируя чувства родителей. Мама была в растерянности. Она сильно боялась. И, похоже, собственного мужа или, может, его реакции? Отец кипел от гнева, сражённый наповал наглостью дочери, которая беспечно уплетала завтрак. Я… я чувствовал себя на перепутье. Мне некуда уходить, и дом Ангелины — единственное место, где я могу остаться. Однако я четко впитывал эмоции людей, находящихся в помещении. Я им не знаком, а их дочь — единственное сокровище, смысл их жизни. Они любят её, она это знает и хорошо манипулирует их чувствами. Мне бы в тот момент обратить внимание на этот факт, но я был слишком поглощён эмоциями, которые пробудила во мне Ангелина.

— Пап, расслабься, — подала голос девушка, — это тот самый Макарий. Он спас мне жизнь и не раз. Думаю, мы просто обязаны ответить добром на добро. Когда-то он приютил меня — теперь наша очередь.

— Ты действительно тот парень, что нашёл мою дочь в лесу? — перевёл на меня смягчившийся взгляд мужчина.

— Да, — коротко кивнул, — и укрыл от бури в своём жилище.

— Что ж… — промямлил мужчина и потёр шею. — Добро пожаловать.

Он улыбнулся мне и даже предложил сесть за стол, но не было в его поведении искренности. Я напряг своё сознание. Родители смягчились. Буря в их душе немного улеглась, но волнение осталось. И тут, словно лентой, в сознании понеслись картинки, кадр за кадром. Я стал читать этих людей, как раньше читал животных. Все эмоции, все мысли открылись мне. Удивительно, похоже, это место открыло во мне скрытые ресурсы. Я читал каждого, словно книгу, понимая, кто эти люди и что чувствуют на самом деле.

Отец Ангелины, Пётр, был властным человеком. Жёстким и требовательным, но, глядя на единственную дочь, его сердце трепетало. Нежность и забота, с которой он относился к ней, зашкаливала. И, чтобы понять это, не нужно обладать моими способностями, достаточно лишь взглянуть в глаза этого человека. Для дочери он пойдет на всё. Любой её каприз этот брутальный и строгий мужчина исполнял на раз.

Мать нежна и грациозна. У неё хрупкая и тонкая душа. Такую просто надломить и,