А я наконец взглянул на Ангелину — девушку, что поселилась в моей душе навсегда. И пусть она была растеряна и напугана, но взгляд изумрудных глаз смягчился, увидев мою улыбку. Я неуверенно шагнул к ней, а она, подпрыгнув на месте, кинулась в мою сторону. Девушка повисла на моей шее, громко всхлипывая, а я обвил хрупкое тело руками, утыкаясь носом в шею и вдыхая аромат, который вскружил голову. Мне захотелось прижать её сильнее к себе, и я не смог отказать себе в этом удовольствии. Стиснув в объятиях, я приподнял девушку над землей и заглянул в глаза, являвшиеся мне во снах. Она реальна. Она в моих объятиях. Она рядом.

Мы даже не поздоровались, когда наши губы нашли друг друга, поймав волну восторга. Её мягкие, отзывчивые уста… я так мечтал о них. Её бархатный язык… как мне хотелось, чтобы он ласкал меня вечно. Это можно было сравнить разве что с полётом. Когда взмываешь ввысь и камнем кидаешься вниз. Дух перехватывает, кислород выходит из лёгких, голова начинает кружиться.

— Как ты нашёл меня? — оторвалась она от моих губ.

— Я просто почувствовал, что нужен, — ответил еле дыша, отпуская её на землю и утопая в зелени удивлённых глаз.

— Ты снова спас меня, — прошептала она и вновь прижалась губами ко мне.

Все её чувства отдались внутри моего сознания. Благодарность, нежность, желание. Меня накрыло лавиной, выкинуло в пространство, и снова я поселился в её голове. Она впускала. Отдалась, доверилась. Каждой клеточкой я чувствовал лишь её. Это невероятно. Наши души словно объединились, подобно моей и Мирного. С того момента, как волк стал моим тотемом, каждая его эмоция отзывалась во мне. Страх, любовь, отчаяние, скорбь. Я познал весь спектр чувств вместе с ним. Сейчас же чувствовал лишь её. Она просила не останавливаться, просила большего. И я был готов ей дать это, но откуда ни возьмись в душе поднялась тревога: предчувствие беды, краха, падения. И я летел вниз камнем с отвесной скалы на крыльях беркута.

Я отшатнулся, словно кто-то дал под дых. Словно рывком опустил на землю. Я зажмурился. Сотня голосов в голове. «Что происходит?», — взвыл голос Мирного. «Ты с нами?», — воскликнул Яр. И тут я понял лишь одно: приближаясь к Ангелине, я терял связь со своими животными. И они чувствовали это, всей душой ощущая страх и непонимание. Я не мог потерять их. Поэтому кинулся прочь от развратных желаний и девушки, которая так опасно влекла. «Это испытание духов», — билось в голове, когда, запрыгнув на снегоход, я оглянулся и взглянул в растерянные глаза Ангелины. Прочь!

«Ты выбрал нас?»

«Ты не можешь разорвать связь».

«Так велели предки».

«Не нарушай законов своего рода».

«Тебе не избавиться от нас».

Голоса Мирного и Яра по очереди звучали в голове, когда я мчался назад к селению. Растерянный, абсолютно ничего не понимающий и запутавшийся. Часть моей души осталась с зеленоглазой девочкой, а часть рвалась назад к корням. И вторая побеждала. Слишком долго мне прививали ценности моего мира. Слишком сильно я дорожил своими корнями.

Бурей я ворвался в селение, спрыгивая со снегохода. Взлохмаченный, возбуждённый я метался по центральной поляне, пока буквально не налетел на бабушку Ефанию.

— Что случилось, Макарий? — встревоженно спросила старушка.

— Я…я не хочу! Не могу! — кричал я. — Слишком сложно!

— Успокойся, мальчик, — схватила за плечи, и старые руки сжали меня с неприсущей ей силой. — Просто расскажи.

Я замер на месте, встревоженно глядя в глаза старушки, олицетворяющие всё прошлое моего рода. Она главный хранитель наших традиций. Она ключ ко всему. Наша опора.

— Я не справляюсь, — сипло проговорил. — Она побеждает. Помогите!

— Я помогу, но ты должен быть откровенен, внучок.

— Да, — закивал головой.

И я рассказал всё: о влечении, о том, как сложно ему сопротивляться. Как бы мне хотелось повернуть время вспять и забыть. И главное, о том, что мне удалось проникнуть в её сознание и это чуть не разрушило мою связь с Мирным.

— Ты не потеряешь своего тотемного волка, Макарий. Вы связаны до конца ваших дней. Просто девушка не приняла наш мир. Она не прошла обряд. И пока остаёшься с ней, духи отступают от тебя. Ты можешь это изменить, но Ангелина должна принять твой мир.

— А если она не захочет? Если не сможет?

— Либо ты убедишь её, либо навеки распрощаешься с духами.

Я ошарашенно заморгал, уставившись на бабушку. Я не могу потерять духов. Это часть меня. Моя судьба, предназначение. Я должен стать великим шамахом рода. Иначе никак!

— Пришло время сделать выбор, Макарий. Ты в любом случае уйдёшь. Не сможешь иначе. Но ты можешь сохранить связь, только если девушка по доброй воле примет наш уклад.

Глава 10

Макарий.

Бабушка Ефания не права: никуда я не уйду. Не смогу предать надежды рода, возложенные на меня. Не смогу оставить всё то, чему меня учили. Я всей своей сущностью жаждал забыть и попытаться жить дальше. Я прилежно занимался, присутствовал на каждом обряде, помогал молодым шамахам. Но душа всё равно рвалась к ней. К зеленоглазой ведьме, моей Златовласке. На обрядах, когда вся шаманская семья собиралась у кострища и дружно отпускала сознание в путешествие по миру, моё стремилось к ней. И стоило мне понять, что мысли вновь мчатся к единственной для меня девушке, я, сжимая челюсть, останавливал их и через силу находил Мирного или Яра. Но даже тогда сознание стремилось к ней. И каждый раз я оказывался у её дома в облике зверя. Я наблюдал. Тайно следил за ней. Я изучил её жизнь. Знал, когда она просыпается и когда засыпает, с кем общается, а кого избегает. Её жизнь напоминала бесконечный круговорот. Каждый день похож на другой. Утренняя пробежка, полуденное чаепитие с матерью, вечерние просмотры фильмов. Она не была счастлива. Это я видел в потухших зелёных глазах. Она стремилась к другой жизни. Хотела вырваться, сбежать. И, лишь когда Ангелина брала в руки книгу, в её изумрудных глазах зажигался огонёк. Тот самый, который блестел, когда она смотрела на меня. Девушка, укутавшись в тёплый плед, читала под свет торшера. Её пухлые губки трогала лёгкая улыбка. А в негодовании она хмурила бровки. Я мог наблюдать за ней часами, заглядывая глазами беркута в её окно. И лишь поздним вечером она ложилась в свою постель и засыпала, нашёптывая что-то. А утром круговорот повторялся. Она словно в клетке, словно загнана в угол. Её мир не в этих стенах.