– Убирайся, – почти небрежно приказал Белгарат, иАгринджа мгновенно исчез.

Гариона вдруг охватил жуткий озноб, разболелся живот. Гарионповернулся, отошел на несколько шагов, упал на колени, и тут его вывернуло.

– Что случилось? – спросил Силк дрогнувшимголосом.

– Уверенность покинула колдуна, – спокойно ответилБелгарат. – Думаю, что причиной этому кровь. Когда он увидел, что Агринджаистекает кровью, а Хорджа – нет, то понял что что-то позабыл. Это поколебалоего уверенность, и он утратил свою сосредоточенность. Гарион, прекрати.

– Не могу, – простонал Гарион и снова согнулся отболи в животе.

– И долго Хорджа будет охотиться за другимимориндимами? – спросил Силк.

– Пока не зайдет солнце, – ответилБелгарат. – Подозреваю, что клану Ласки выдастся плохой денек.

– Есть шанс, что он повернет и набросится на нас?

– У него нет для этого никаких причин. Мы же непытались поработить его.

Как только Гарион снова придет в себя, мы сможем двинутьсядальше. Нас больше не станут беспокоить.

Гарион поднялся, слабой рукой вытирая рот.

– Теперь ты в порядке? – спросил его Белгарат.

– Не совсем, – ответил Гарион, – но ничего неподелаешь, надо подниматься.

– Выпей глоток воды и постарайся не думать обувиденном.

– А не придется тебе когда-нибудь снова проделатьэто? – спросил Силк, глядя на Белгарата немного диким взглядом.

– Нет, – уверенно ответил Белгарат. На вершинехолма, примерно с милю отсюда, были видны несколько всадников. – Другиемориндимы, живущие здесь, наблюдали за всем происходящим. Весть об этомраспространится, и теперь никто не приблизится к нам. Давайте на лошадей – ивперед. До берега еще долгий путь.

Все последующие дни их поездки Гарион по крупицам собиралинтересующие его сведения о том ужасном соперничестве, свидетелем которого онстал.

– Ключом ко всему этому является образ, – подвелитоги Белгарат. – Тот, кого мориндимы называют духом-дьяволом, по виду немногим отличается от людей.

В своем воображении ты рисуешь образ и заставляешь духапринять его. До тех пор, пока ты сможешь удерживать дух в этом образе, онвынужден делать то, что ты приказываешь ему. Но если по какой-либо причинеобраз разрушается, дух вырывается на свободу и принимает свою настоящую форму.После этого ты ни за что не сможешь удерживать его в своей власти. У меня вэтих делах есть некоторое преимущество. Превращение из человека в юлка иобратно несколько обострило мое воображение.

– Тогда почему Белдин сказал, что ты плохо владеешьмагией? – полюбопытствовал Силк.

– Белдин – сторонник строгих правил, – пожалплечами старик. – Он считает, что необходимо все привести в образ, все, допоследней черточки, с головы до пят. В действительности в этом нет необходимости,но он считает, что надо только так и не иначе.

– А ты не думаешь, что мы могли бы поговорить очем-нибудь другом? – спросил Гарион.

Через день или чуть позже они достигли побережья. Небо попрежнему было затянуто грязновато-серыми тучами, и Восточное море под нимивыглядело угрюмым.

Отлогий берег, по которому они ехали, был густо усеянкруглой черной галькой и выбеленными деревянными обломками, прибитыми к берегу.Волны накатывали и откатывали обратно с долгими печальными вздохами. В воздухепарили, жалобно крича, морские птицы.

– Куда ехать? – спросил Силк. Белгарат оглянулсявокруг:

– На север.

– Далеко?

– Я не совсем уверен. Прошло очень много времени, исейчас я не могу с точностью сказать, где мы находимся.

– Ты не лучший проводник в мире, старина, –недовольно сказал Силк.

– Нельзя быть всем сразу.

Через два дня они достигли донного моста, и Гарион врастерянности уставился на него. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть.Мост состоял из бесконечного ряда круглых, отшлифованных волнами белых валунов,которые выступали из темной воды и простирались не правильной линией к темномупятну на горизонте. Ветер дул с севера, принося с собой резкий холод полярногольда. От валуна к валуну тянулись клочья белой пены, поскольку волны вдребезгиразбивались о подводные рифы.

– И как же мы пройдем здесь? – протестующе спросилСилк.

– Подождем до отлива, – объяснил Белгарат. –Тогда большая часть рифов окажется над водой.

– Большая?!

– Иногда нам, возможно, придется идти вброд. Но передтем, как отправиться в путь, нужно спороть меха с нашей одежды. Это даст намвозможность хоть чем-то заняться, пока ждем отлива, вдобавок они начинаютнесколько благоухать.

Они укрылись за нагромождением вынесенных морем деревьев испороли с одежды заскорузлые зловонные меха. Затем достали из тюков припасы ипоели.

Гарион заметил, что краска, покрывавшая его руки, началастираться, а татуировка на лицах его спутников стала заметно тусклее.

Темнело. Сумерки, которые отделяли один день от другого,кажется, стали длиннее, чем неделю назад.

– Здешнее лето почти кончилось, – заметилБелгарат, разглядывая в густых сумерках валуны, постепенно выступавшие изубывающей воды.

– Сколько времени осталось до полного отлива? –спросил Силк.

– Еще час или около того.

И они ждали. Порывы ветра беспорядочно налетали на завалымокрых, осклизлых топляков, пригибали высокую траву, росшую на верхней кромкеотлогого берега.

Наконец Белгарат встал.

– Пошли, – коротко сказал он. – Мы поведемлошадей в поводу. Рифы скользкие, так что будьте осторожны.

Переход по первым камням вдоль рифов оказался вовсе не такимуж трудным, но стоило им пройти чуть дальше, как в дело вмешался ветер. Онинасквозь промокли от брызг, которыми он обдавал их, и очень часто волныперекатывали через риф и водоворотами крутились вокруг ног, грозя утянуть засобой. Вода же была зверски холодной.

– Как ты думаешь, сможем мы совершить весь переход дотого, как снова начнется прилив? – прокричал Силк в окружавшем их шуме.

– Нет! – закричал в ответ Белгарат. – Нампридется переждать его, сидя на одной из наиболее высоких скал.

– Звучит не очень-то приятно.