Что ему от нее надо?

А… может быть, не все кончено?

Гаррет поставил на перила две кружки глинтвейна и бережно укутал ей плечи и спину толстым пледом – заботясь о том, чтобы ей не пришлось вставать и хоть на секунду отворачиваться от закатного неба.

– Прости, я вел себя недостойно, – начал он. – Я негодяй, мне нет оправдания. Я не имел права ревновать или наказывать тебя, когда увидел, что ты разговариваешь с другим мужчиной. Особенно после того, как отверг твое щедрое предложение.

Николь напряженно ссутулилась, чувствуя, как в душе просыпается безумная надежда, за которую все это время она не переставала цепляться, как за соломинку.

Он пришел, чтобы принести извинения. Через много месяцев. Он чувствует, что это его долг, он ощущает ответственность. Иначе быть не может, таков уж Гаррет…

– Я не пыталась играть с тобой, Гаррет, – сказала Николь. – Тебе могло показаться, но я и не думала… Просто Пол свалился как снег на голову… Я не ждала его…

– Не оправдывайся, ты ни в чем не виновата. Во всем одна моя вина. Прости меня. Жаль, что я не смог поступить умнее.

Как, интересно? Уйти, прихватив с собой блондинку, что целый вечер увивалась возле него?

Не хочется даже вспоминать тот день. Если что вспоминать – то хорошее. Ведь им бывало весело вдвоем, интересно, легко…

– Ладно, не бери в голову. – Николь взмахнула рукой, словно проводя невидимую черту между прошлым и настоящим. – Лучше скажи, много ли закатов ты видел в последнее время?

– Видел-то много, да только любоваться не доводилось.

Она обернулась.

– Гаррет, перестань винить себя во всех бедах на свете. Если ты беспокоишься обо мне…

– Да, беспокоюсь.

Кто бы сомневался? Вот отчего она рассылает повсюду резюме, а на следующую неделю у нее запланировано два интервью. Но об этом лучше помолчать. И Николь лишь покачала головой, а Гаррет продолжал:

– Потому что если ты чувствуешь себя хотя бы вполовину так же паршиво, как я, то я не знаю, за счет чего ты держишься. – Гаррет опустился на скамью рядом с Николь и посмотрел в небо. – Взять хотя бы закаты… Что толку наблюдать их в одиночестве? Никакого удовольствия. – Он повернулся к ней. – Как и во всем остальном. Я наконец понял, что ты для меня значишь. Наша дружба, забота, это необъяснимое притяжение между нами… Я ничего этого не понимал, пока не встретил тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной, потому что иначе я не могу получить удовольствие от жизни. Все, что я делаю, – делаю чисто механически. Какой идиот я был раньше, когда считал, что этого человеку достаточно. Да я и сейчас идиот, потому что оттолкнул тебя, позволил тебе уйти. Даже не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но я, во всяком случае, никогда себе этого не прощу.

Николь протянула к нему руки. Плед соскользнул с одного плеча, но Гаррет успел подхватить его и укутал ее плотнее.

– Гаррет, о чем ты? Ты хочешь, чтобы мы попробовали всерьез? Думаешь, у нас получится? – говорила она срывающимся от волнения голосом, сквозь слезы. – Думаешь, у нас есть будущее?

Гаррет взял ее за руки и пристально взглянул ей в глаза.

– Я думаю, что моего будущего без тебя нет. А сегодня… сегодня я нечаянно подслушал один разговор, из которого понял, что ты беременна.

– О боже, нет, – удивилась Николь.

– Нет, сразу выяснилось, что это ошибка. – Гаррет кисло улыбнулся. – Но в те шестьдесят секунд, что я так думал… черт подери, Николь, сколько страха я натерпелся в эти шестьдесят секунд! Я вдруг осознал, как много я рискую потерять. И что надо срочно действовать. То есть найти Николь и немедленно на ней жениться! Сегодня же! – Гаррет глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Но потом оказалось, что это Эрин беременна, а не ты.

– Что? Эрин беременна? – еще больше удивилась Николь. Странно, что Гаррет до сих пор не разделался с ее бойфрендом Джорджем.

– А что ты на меня так смотришь? Ищешь на моей одежде следы его крови? Успокойся, – усмехнулся он. – Они собираются пожениться, и я очень рад за них. Но сейчас это не важно.

Что? Она не ослышалась? Его сестра беременна от какого-то нищего художника, за которого собирается замуж, и это не важно по сравнению с его собственными делами? Точнее, с их делами. Хм, это поистине что-то неслыханное.

Но она не только слышала слова Гаррета, она видела это в его глазах, чувствовала, как он сжимает ей руки – будто боится, что она убежит не дослушав.

Боже, какой дурачок!

– Гаррет…

– Николь, а когда выяснилось, что это не ты, я струхнул не на шутку! Потому что это означало, что у меня нет способов привязать тебя. Я растерялся, не знал, что делать. А вдруг ты не захочешь видеть меня, потому что я вел себя как последний мерзавец? Вдруг ты не дашь мне второго шанса? Но мне очень нужен второй шанс, поверь. Я сделаю тебя счастливой, как ты того заслуживаешь.

– Гаррет…

– Но с другой стороны, я рад, что ты не беременна, потому что теперь ты видишь, что мной движет не ответственность и не обязательства. Да и я сам это четко понимаю. Наконец, я полностью созрел для осознания своих мотивов. Я люблю тебя, Николь.

Вот они – слова, которые она и не чаяла услышать. Прекраснее которых ей слышать не приходилось.

– Николь, нам нужно…

Не в силах что-либо проговорить, она высвободила руки, схватила в ладони его разгоряченное лицо и прижалась губами к его губам, и на мгновение весь мир сосредоточился для нее в этом блаженном ощущении. Гаррет крепко обнял ее, с отчаянием бормоча ее имя.

– Мне без тебя невыносимо тяжело, Николь. Раньше я так боялся утратить свою свободу. Боялся увлечений, зависимости, боялся перестать быть хозяином своей судьбы. Но я не знал, что такое настоящий страх, пока не испугался, что потеряю человека, который и делает меня свободным, живым и довольным жизнью.

– Ты не потерял меня. Я здесь, с тобой. – В его крепких объятиях, под сиянием его голубых глаз, проникающем в самую душу, греющем сердце. – Я твоя, Гаррет.

– И я тебя никогда не отпущу и не дам тебе повода уйти, потому что знаю, что второй раз такого не вынесу. Я просто не переживу этого ужасного чувства внутренней смерти после того, как едва-едва начал жить.

Николь с улыбкой сжала в ладони его жесткий подбородок и прошептала прерывистым голосом:

– Не бойся, тебе не придется.

– Обещаешь? Она кивнула.

Гаррет кашлянул, сглотнул и взволнованно произнес:

– Хорошо. Потому что я люблю тебя, Николь. – Медленно, словно растягивая удовольствие, он опустился перед ней на одно колено.

Николь смотрела на него с бьющимся сердцем… и вдруг ощутила нечто, весьма далекое от удовольствия. Сомнение и дурные предчувствия зашевелились у нее в душе.