в принципе это сделать. Нет, не так: нужно сделать все возможное, чтобы проверить и удостовериться. И сделать убедительно. Если поспешить, то может получиться так, как вышло с запиской и протоколом осмотра, и вся убедительность при ближайшем рассмотрении рассыплется в прах.

– Пап, давай вот как сделаем, – сказал он, встряхнувшись. – Ты мне еще раз расскажешь очень подробно про последнюю встречу с Астаховым и вообще про весь тот вечер начиная с момента, когда ты вышел из дома.

– Так я сто раз тебе рассказывал. Забыл, что ли?

– Нет, это было не то. Ты рассказывал много раз, я все помню, но я слушал тебя как… – Юрий смущенно улыбнулся. – Ну, как будто ты мне просто рассказываешь интересную историю. А сейчас я буду слушать тебя…

Он хотел сказать: «Как опер» или «Как профессионал», но осекся. Да кто он такой, чтобы считать себя профессионалом? Полутора лет не исполнилось, как он бегает по «земле». Более или менее приличным профи считаются те, кто проработал в розыске не меньше пяти лет, а настоящими сыщиками становятся только после десяти лет работы.

– Буду слушать и записывать, чтобы ничего не упустить, – договорил он. – А потом надо бы поговорить с Абрамяном. Как ты думаешь, он согласится?

– Сашка-то? А чего ему не соглашаться? Мы с ним сто лет знакомы, и ты его с детства знаешь.

– Не хочу, чтобы он подумал, будто я пытаюсь найти прорехи в его работе. Некрасиво получится. Кто я такой, чтобы требовать от него отчета? Я еще не родился, а он уже в розыске работал.

– Это ты верно говоришь, – согласился Николай Андреевич. – Вот и задействуй навыки ведения оперативного опроса. Потренируйся на Сашке, это полезно. Продумай заранее, какие вопросы задавать и каким тоном, чтобы выглядело не обидно, а пользу принесло. Учиться, сынок, имеет смысл только на себе самом, а не на учебниках и чужих ошибках.

* * *

Александр Геворкович Абрамян в уголовном розыске уже не служил, теперь он возглавлял ОБХСС в одном из городов Московской области. На просьбу старого приятеля Губанова встретиться с его сыном откликнулся охотно. Встреча, однако, состоялась не скоро, и до разговора дело дошло только весной следующего, 1979 года. И Абрамян постоянно занят, и у Юрия дел невпроворот.

– Что, понадобились советы бывалого сыскаря? – довольным голосом засмеялся он в телефонную трубку. – Присылай своего пацана, я ему быстро мозги на место поставлю.

Встречу назначил на своей «земле», в ресторане.

– Мешать никто не будет, а накормят вкусно, ты ж понимаешь, они все у меня на цыпочках бегают.

С Абрамяном Юра в последний раз виделся, когда учился в девятом классе, и поразился тому, как раздобрел и постарел человек, которого отец когда-то называл дамским угодником. Да Юра и сам прекрасно помнил, каким красавцем был дядя Саша, чье отчество не удавалось выговорить с первого раза. Впрочем, он по-прежнему оставался привлекательным для женщин. Во всяком случае, работающие в ресторане дамы смотрели на него влюбленно и восторженно.

– Вот сюда, пожалуйста, здесь вам будет удобно, вас никто не побеспокоит, – ворковала администратор, крупная яркая блондинка. – Сейчас пришлю Мариночку, но сразу скажу: сегодня привезли свежего карпа, очень рекомендую.

Официантка Мариночка так откровенно кокетничала с Абрамяном, что Юре даже стало немного неловко.

– Ну, задавай свои вопросы, – благодушно разрешил Александр Геворкович. – Что там у тебя не заладилось?

Юрий собрался с духом. Не испортить бы все с первой же фразы. Фразу эту он готовил и обдумывал несколько дней.

– Вы много лет проработали в розыске, отец рассказывал, что у вас были очень хорошие показатели раскрываемости. Я хотел спросить… то есть я был бы благодарен, если бы вы научили меня, как различать перспективные версии и тухлые. Ну, чтобы не тратить понапрасну время на их отработку.

– Хороший вопрос, – кивнул Абрамян. – Я правильно понимаю, что ты на практике столкнулся с таким хитрым делом? Давай, излагай суть, вместе покумекаем.

Ну вот, человек с готовностью откликается на завуалированную просьбу о помощи, а Юра собирается его обмануть… На душе стало мерзко.

– Не на практике. Я прочитал в архиве дело Лаврушенкова. Того, который убил певца Астахова. Помните?

– Помню, конечно. Такое разве забудешь? Солист Большого театра… Нам всем тогда чуть головы не поотрывали за задержку с раскрытием. А чего ты в дело полез?

– Так интересно же! Все-таки отец был свидетелем, его к следователю вызывали, и я сам Астахова много раз видел. А Лаврушенков, убийца, был отцом моего лучшего друга. Вот любопытство и одолело, – с улыбкой пояснил Юра.

Ему стоило немалого труда назвать Славкиного отца убийцей. Но иначе было нельзя. Абрамян должен быть уверен, что молодой оперативник Юра Губанов ни секунды не сомневается в результатах раскрытия преступления.

– А-а, ну понятно. Ладно, спрашивай, только учти: много лет прошло, я деталей не вспомню. Сам должен понимать, сколько преступлений за эти годы через мои руки прошло, в голове все в кучу свалено.

Юра осторожно, словно на ощупь, приступил к делу.

– Знаете, меня заинтересовала одна мелочь. Там была какая-то записка. В протоколе осмотра места происшествия она есть, переписана на французском, но без перевода. А больше нигде нет: ни в протоколах допросов, ни в обвиниловке, ни в приговоре. И я понял, что она не имеет никакого отношения к делу, поэтому про нее никто больше не спрашивал. Александр Геворкович, а как вы догадались, что линию записки не нужно больше отрабатывать? Вы сразу отбросили эту версию, потому что ваш опыт подсказывал: не в цвет. Вот мне бы так научиться с ходу отсекать лишнее, чтобы сконцентрироваться на главном! Наверное, есть какие-то признаки, по которым вы определяете, в каком направлении есть перспектива, а на какое лучше не тратить силы. Поделитесь?

Кокетливая Мариночка принесла закуски и небольшой графинчик водки, сразу разлила в две хрустальные стопки. Абрамян проводил молодую женщину плотоядным взглядом, устремив глаза на ее пышные ягодицы, ухватил стопку, выпил залпом, хрустнул малосольным огурчиком, зажевал веточкой петрушки. Приподнял брови, глядя на Юру, который к своей стопке не притронулся.

– А ты чего?

– Извините, не буду. Плохо переношу алкоголь, голова сразу мутнеет. Если бы мы просто так собрались, выпил бы с удовольствием, но сейчас мне…

– Понял, понял, – махнул рукой Абрамян, – не объясняй. Сейчас мы с тобой о профессиональном говорим, вроде как практическое занятие проводим. Голова должна быть ясной.

Юра лгал. Он прекрасно переносил спиртное, мог выпить очень много и не захмелеть, но интуиция подсказывала: в данном случае лучше выглядеть слабым и недалеким.

Александр Геворкович не сумел назвать ни одной фамилии, но существо дела помнил, как оказалось,