«Когда-то в далёкой молодости вместе с друзьями летом я отправился в поход на Алтай, – рассказывает психотерапевт Николай Фомин. – Мы добрались до одного из красивейших горных озёр и разбили на берегу лагерь. Места там восхитительные, и когда мои товарищи засобирались в обратный путь, я решил задержаться ещё на недельку. Маршрут был мне хорошо известен, поэтому моё решение не вызвало ни у кого удивления или беспокойства. Оставшись один, я повстречался со своим будущим спутником.

Славик был совсем молодым парнем, лет шестнадцати, студентом Ленинградского художественного училища. Как он умудрился отбиться от своей группы, я уже толком не помню, но в итоге Славик оказался на берегу озера, где я в одиночестве наслаждался красотами природы. Однажды днём он возник у входа в мою палатку – щуплый белобрысый мальчишка с внушительного размера рюкзаком и притороченным к нему сбоку этюдником.

Он сразу расположил меня к себе: то ли своей наивностью и хрупкостью, то ли некоей врождённой интеллигентностью, которая редко встречается. Мы решили возвращаться вместе и через пару дней после нашего знакомства отправились в путь.

В том году весной и в начале лета выпало аномальное количество осадков: горные речки, и без того достаточно бурные, превратились в неукротимые потоки. Старожилы и бывалые туристы говорили, что столь полноводного разлива рек в этих краях ещё не случалось.

Река, вдоль которой пролегал наш путь, местами полностью размыла тропу, а где-то тропа представляла собой лишь узкую каменистую полоску, вплотную примыкавшую к отвесной скале с одной стороны, а с другой – нависавшую над кипящим, несущимся водным потоком. Проходя такие участки, особенно опасные после дождя, приходилось балансировать с тяжёлыми рюкзаками за спиной, прижимаясь к скалам. На одном из коварных поворотов я поскользнулся и, не удержав равновесие, рухнул в воду.

Как сейчас помню глупейшую мысль, которая первой пришла в голову: «Вот, теперь ещё и сушиться придётся». В следующую секунду меня накрыл с головой поток и помчал вместе с тяжеленным рюкзаком, вращая с такою лёгкостью, словно я был крохотной щепкой. Меня прокатило как на горках по нескольким порогам, чудом не разбив голову о здоровенные валуны, острыми краями торчащие из воды.

С огромным трудом мне удалось отстегнуть под водой застёжку рюкзака, но даже после этого снять его оказалось непросто – каждое движение в мощном потоке давалось с трудом, и рюкзак цеплялся лямками то за плечи, то за локти. Тем не менее я сумел от него освободиться – с ним у меня совсем не было бы шансов выбраться.

Я пытался ухватиться за торчащие из воды камни, но лишь разбил руки в кровь. После ряда таких бесплодных попыток, вдоволь наглотавшись воды, я совсем обессилил. Течение времени словно бы замедлилось, и мне даже стало казаться, что я наблюдаю себя и всю эту ситуацию откуда-то сверху – одновременно оставаясь и в воде, и метрах в трёх над бушевавшей рекой. Вместе с этим пришло и некоторое странное спокойствие, почти безразличие. В этот момент я проплывал под поваленным деревом, нависшим над водой. Я инстинктивно обхватил ладонями скользкий мокрый ствол, и поток распластал моё тело по поверхности воды.

Когда силы начали покидать меня, и я уже смирился с тем, что пора разжимать пальцы и плыть дальше, за грохотом воды я различил едва слышный голос. На противоположном берегу стоял Славик – он что-то кричал и отчаянно жестикулировал. Помочь он, конечно, ничем не мог – нас разделяло не менее десяти метров ревущего потока, однако то, что он, сбросив рюкзак, умудрился по таёжному бездорожью так быстро пробежать расстояние, на которое меня унесла стремнина, уже говорило о многом.

В КРИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ

ВАЖНО НЕ ОСТАВАТЬСЯ ОДНОМУ.

ПОДДЕРЖКА ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА В ЭТОТ МОМЕНТ

МОЖЕТ СОТВОРИТЬ НАСТОЯЩИЕ ЧУДЕСА.

Славик продолжал что-то настойчиво кричать, и я попытался разобрать его слова. Как я понял, он убеждал меня перебирать руками вдоль ствола дерева и выбираться на берег. Поскольку я сам находился в потоке, который играл мною как соломинкой, такая наивная мысль даже не могла прийти мне в голову, поскольку была попросту неосуществимой – попробуйте перебирать руками, когда сила, тянущая вас за ноги, сравнима с порывами норовистой лошади.

Но в том состоянии, когда я уже наполовину расстался с жизнью, слова моего попутчика стали прямым руководством к действию – говорит, значит, знает. И я буквально палец за пальцем начал перемещать руки вдоль дерева. На моё счастье нога зацепилась за подводный камень, оттолкнувшись от которого, ценой неимоверных усилий я всё-таки смог выбраться на отмель.

Человек, не испытавший приближения смерти, никогда не поймёт, насколько прекрасным представляется наш мир после её ледяного касания. Ты словно пробуждаешься от серого скучного сна и слышишь удивительную музыку собственного сердца.

В экстренной ситуации, когда речь идёт о спасении жизни, человеку как никогда необходим человек – тот, кто поможет успокоиться, сконцентрироваться и заставить действовать. Таким человеком в моём случае оказался Славик – только благодаря его вмешательству и словам, которые смогли пробиться к моему сознанию, я сумел изменить, казалось бы, неизбежный ход событий.

Именно этот случай впоследствии сыграл свою роль в моём решении работать в хосписе. Здесь я не только практикующий врач – каждый раз я стараюсь достучаться до охваченного паникой или впавшего в депрессию человека, помочь ему услышать собственное сердце и, насколько возможно, привести мысли в порядок. По себе знаю, насколько важен уверенный голос человека, находящегося на другом берегу».

Свой пятидесятилетний юбилей Григорий собирался отметить в кругу семьи и близких друзей, однако этим планам не суждено было исполниться. Помешало серьёзное недомогание, которое он испытывал в последние дни. Усилившуюся тошноту и постоянную рвоту усугубляли непрекращающиеся сильные боли в спине. Диагноз, поставленный в результате обследований, стал для мужчины шоком – врачи констатировали рак поджелудочной железы 3-й стадии.

Историю борьбы со страшной болезнью рассказывает Антонина, супруга Григория.

«Гриша всегда был человеком с сильным характером, о таких говорят, что у него крепкий стержень внутри. Он бывший военный, прошёл Афган и ряд других горячих точек, привык стойко переносить тяжёлые удары судьбы, которых на его жизнь выпало немало. Были у него и серьёзные ранения, порой дававшие о себе знать спустя многие годы. Но он всегда старался сам справляться со всеми болячками, лечь в госпиталь или поехать в санаторий его было не заставить. Сейчас я думаю, может быть, это тоже сыграло свою роль в том, что рак у него обнаружили уже в неоперабельной форме.

Известие о том, что у него смертельная болезнь, Гриша воспринял исключительно мужественно, в отличие от меня. Психолог потом мне рассказывала о типичных ступенях принятия таких известий: паника, отрицание, депрессия и так далее. У Гриши ничего подобного не было, в панику и депрессию впадала только я. А он, наоборот, поддерживал меня и говорил: «Ну что ты, ничего, мы ещё повоюем». И мы воевали.